Книга Ущерб тела, страница 28 – Маргарет Этвуд

В аэропорту Ренни недолго борется с ручкой, открывает дверцу и выходит. Водитель не двинулся с места, поэтому она сама подходит к нему.

– Сколько?

– Вы нас покидаете? – спросил он.

– Нет, я только заберу посылку, – говорит она, тут же соображая, что допустила промашку.

Он отвечает:

– Я подожду здесь.

– Не стоит, – говорит Ренни. – Я не знаю, когда вернусь.

– Все равно неча делать, – весело отвечает он.

Аэропорт практически пуст. Ренни озирается в поисках кафе, находит – но оно закрыто. Окошко таможни тоже. На стекле большой плакат, приклеенный скотчем: «ЭЛЛИС КОРОЛЬ».

Без пятнадцати восемь. Ренни садится на скамейку. Она решила поискать в сумочке карамельки, леденцы от кашля, что-нибудь пожевать, но ей не везет. Рядом со скамейкой – кабинка моментального фото со шторкой и прорезью для монет. Ренни думает, может щелкнуться, но автомат принимает только американские четвертаки. Она глядит на плакат, тот, с петухом. Кто-то нацарапал наискось «Принц Мира».

В восемь тридцать заслонка на окошке поднимается, внутри кто-то есть. Ренни роется в сумочке, находит смятую квитанцию и подходит.

– Мне нужен Хэролд, – говорит она, чувствуя себя глупо, но мужчина в окне ничуть не удивлен.

– Угу, – говорит он. И исчезает в задней комнате. Ренни думает, что он пошел за Хэролдом, а он возвращается с большой продолговатой коробкой.

– Так вы Хэролд? – спрашивает она.

Видимо, он расценивает вопрос как бессмысленный и не отвечает.

– Видать, снова для той толстой старой дамы, – говорит он. – Уже шестая посылка за месяц, из Нью-Йорка. Написано «продукты». На кой ей столько жратвы?

Он лукаво смотрит на нее и улыбается, как будто сказал что-то смешное. Коробка не проходит в окошко, и он открывает боковую дверь.

Ренни думала, будет небольшой пакет.

– А это точно та коробка? – спрашивает она. – Мне вроде нужна поменьше, там лекарства.

– Там и лекарства тоже, – беспечно говорит он, как будто лично проверил содержимое. – Коробка та самая, другой я не вижу.

Ренни все еще сомневается. Она изучает бланк, действительно, номер совпадает.

– Вы забыли, – говорит она и протягивает таможеннику квитанцию. Он с презрением смотрит на нее, затем разрывает бумажку пополам.

– Мне нужно что-то подписать? – спрашивает Ренни, ее чувство уважения к бюрократической процедуре оскорблено.

Он нахмурился.

– Хотите, чтобы у меня были неприятности? – говорит он. – Забирайте и уходите отсюда.

Он закрывается в своей каморке и отворачивается.

Коробка весит целую тонну. Ренни тащит ее волоком. До нее доходит, что она понятия не имеет, где живет Лора или старушка и как доставить коробку кому-то из них. Адрес вроде есть: ЭЛВА, св. Агата. Фамилии нет. И что дальше? У нее такое впечатление, как будто ее накачали наркотой или поимели, но она не помнит, ни чем, ни как. С грехом пополам она выбирается наружу и высматривает свое такси. Его нет, других тоже; наверное, они приезжают только к самолету. Через дорогу припаркована единственная машина, но это не такси, а джип. В ней сидит полицейский, он курит и болтает с водителем, и Ренни видит, с легким удивлением, что водитель – Пол. Он ее не видит, смотрит прямо перед собой и слушает собеседника. Ренни думает, может, попросить его подвезти? Он затащит коробку по лестнице к ней в номер, а потом они вместе позавтракают. Но ей неловко, она не может его попросить. После вчерашнего. Отказать в дружеском сексе без видимых причин – это не комильфо, даже непростительно: как будто она заподозрила, что у него член в чирьях. Понятно, если он злится.

Придется ей тащить коробку обратно в терминал и вызвать по телефону такси; и ждать, пока оно приедет. Пока она ищет в кошельке мелочь для телефона, подъезжает такси, то самое. Водитель ест огромный роти ^[10], мясной соус капает ему на запястье. Аппетитный запах вновь напомнил Ренни, что она ничего не ела, но не просить же ей откусить. Это уже вторжение в личное пространство.

Коробка не влезает в багажник. Водитель выбрасывает остатки роти на обочину, тщательно вытирает руки о шорты – видимо, чтобы не запачкать обивку салона – и помогает Ренни задвинуть груз на заднее сиденье. Ренни садится вперед. Теперь поет Нат Кинг Коул, «Я мечтаю о белом Рождестве», другое дело.

– Сколько? – спрашивает Ренни у отеля.

– Двадцать карибских долларов, – быстро отвечает он.

Ренни понимает: это просто наглость.

– Такси из аэропорта стоит семь долларов! – говорит она.

– Доплата за ожидание, – говорит он, улыбаясь во весь рот.

Раньше за границей она бы стала торговаться; когда-то она гордилась своим умением сбивать цену. Но сейчас у нее нет на это сил, и он это знает, все они знают, словно у нее на лбу написано. Она дает ему двадцать три и обходит машину, чтобы вытащить коробку.

К ее удивлению, водитель выходит из машины, хотя и не пытается ей помочь, только смотрит.

– Вы подруга мисс Лоры? – спрашивает он. – Я вас с ней видел. Все знают мисс Лору.

– Да, – говорит Ренни, чтобы избежать расспросов. Она сражается с коробкой. Одним концом та соскальзывает с сиденья и ударяется об асфальт.

– Она добрая леди, – произносит он тихо. – А вы тоже добрая, как она?

Еще двое мужчин, тоже в футболках без рукавов, останавливаются и прислоняются к стене.

Ренни решает не отвечать. Это какой-то намек, но она не понимает. Она улыбается, надеясь, что вежливо, и направляется во внутренний двор отеля, волоча коробку, надеясь, что с достоинством. Смех провожает ее.

У лестницы отеля свернулся калачиком тот самый глухонемой, он спит, похрапывая, скорее всего, пьяный. У него расстегнута ширинка, оттуда торчит серое тряпье; на щеке свежая царапина, седая щетина отросла уже на сантиметр. Так Ренни не может затащить коробку на лестницу, поэтому она отодвигает его ноги. Когда она их отпускает – ступни босые, огрубевшие, покрытые грязью, – он открывает глаза и улыбается ей невинной улыбкой, которая походила бы на ангельскую – если бы не отсутствие зубов. Она боится, что он снова захочет пожать ей руку, но, к счастью, он этого не делает. Возможно, он считает, что ей и так уже счастье привалило.

Ренни мучается на лестнице, она обнимает коробку с боков и волочит наверх, ступенька за ступенькой. Слишком жарко для такого напряжения; какая она дура, что ввязалась в это дело, что дала слово.

Когда она подходит к стойке администрации, англичанка сообщает ей, что завтрак уже закончился.

– А что можно поесть? – спрашивает Ренни.