Онлайн книга «Жена Тони»
|
– А почему? – Не чувствовал себя достойным Тела Христова. – Потому что были в разводе с Чичи? – Она была лишь первой. А женился я всего четыре раза – и четырежды развелся. Сейчас, падре, перед вами лежит холостяк. Священник присвистнул. Тони попытался рассмеяться, но ему не хватило воздуха. Аппарат над его головой запищал. – Простите, Саверио. – Получилось смешно! – Саверио снова погрозил священнику пальцем. – Надо уметь вовремя присвистнуть, это всегда заставляет зал хохотать. – А дети у вас были только от первой жены? – Все верно. Трое от Чич. Я полюбил эту девушку с самого начала. Просто приятно было находиться рядом с ней. Знаете, бывают такие люди – они подбадривают уже одним только своим присутствием. Сначала мы были просто друзьями. Потому я на ней и женился – я ей доверял. И не нужно было много объяснять. Я думаю, в этом главная проблема мужчин. Женщины хотят понять, почему мы делаем то, что делаем. Да умей мы это объяснять, мы были бы женщинами. У меня есть для вас новость, дамы: чаще всего у наших поступков вообще нет причин. Я просто жил, вот и все. Мужчины не разбирают все по косточкам, хотя, может, и следовало бы. Каждая женщина, которую мне довелось любить, требовала, чтобы я ей разъяснил свои чувства, и каждый раз, когда я это делал, когда я честно, открыто все говорил, следовала катастрофа. – А почему так получалось? – Беда в том, что правда на вкус отдает прокисшим вином. Видите ли, святой отец, мужчина всегда в долгу перед женщиной, которая его любит и принимает его к себе, потому что все мы знаем, что не достойны этого. Но рано или поздно в один прекрасный день нам выставляют счет. Мы знаем, чем обязаны этой женщине и что пора расплачиваться, а расплатиться можно всего парой способов. Первый – отдать им свою жизнь, в том числе кольцо, дом и все прочее; весь набор – дети, семья и так далее. А другой – сделать им одолжение, исчезнуть. Да-да, сбежать. Я часто это проделывал, практически в каждом из браков. Я заметил, что если задерживался слишком долго, то начинал всем – и себе самому – действовать на нервы. – Пока что, мистер Арма, не вижу здесь ничего греховного. – Греховного и нет, пока не нарушишь слово. – То есть пока не солжешь? – Называйте как хотите. Я обычно просто пытался не задеть чувства женщины. – Вы говорите о Чичи? – Я старался ее не обижать. – Но все же обидели. Тони кивнул. – Скажи мне кто-то раньше, что самые сильные чувства, которые испытываешь на исходе жизни, это гнев и сожаление, я бы счел его сумасшедшим. Однако так и есть. Здесь, – он постучал себя по лбу, – я живее, чем когда-либо. Я заперт, как в клетке, в теле, которое больше не работает, но с острым умом, который прекрасно функционирует. И теперь, когда я стар и, как считается, мудр, все ожидают от меня ответов. Например, мои дочери-близнецы хотят понять, почему их отец натворил все, что натворил в своей жизни. Но очень трудно объяснить собственным детям порывы человеческого сердца. Тем более что детям хочется, чтобы ты ни о ком не думал в этом ключе, кроме как об их матери, и даже в этом случае им нужно, чтобы вы с ней просто жили в мире и согласии. Я люблю своих детей, я за них жизнь отдам, но живу я не для них – как и они живут не для меня. – Люди верующие считают, что живешь для Бога. – С этим у меня тоже не вышло, падре. Я человек приземленный. Я просто старался доставлять людям радость. Иногда попадал в яблочко, а иногда взамен благодарности сам получал дротик в горло. – Разве не со всеми так бывает? – Ну, не уверен. Чичи видела во мне что-то особенное, и я ей сказал – мол, можешь смотреть на меня в определенном свете, но время от времени этот свет гаснет. Он движется с солнцем и исчезает с луной, так что не особо на него рассчитывай, детка. – И все же она надеялась на лучшее для вас. – Уверен, что по сей день надеется. Она, как говорится, оптимистка. – Саверио, я вас соборовал и принял вашу последнюю исповедь. Хотите причаститься Тела Христова? Тони вздохнул. – Это бы обрадовало мою мать. – А вас обрадует? – Все, что радовало мою мать, обрадует и меня, – тихо сказал Тони. Молодой священник открыл кожаный саквояж, в котором лежали бутылка святой воды, склянка с миром, то есть освященным маслом, и небольшая золотая дароносица с освященными облатками. – Как самочувствие, Сав? – спросила Чичи, входя в палату в ту самую минуту. – Добрый день, святой отец. Тони поднял глаза на Чичи: – У тебя совсем седые волосы. – Я перестала их красить. – Все еще стройная и подтянутая в свои восемьдесят два года, Чичи была одета в черный брючный костюм, на шее нитка белого жемчуга. – Почему? – прищурился, приглядываясь, Тони. – По той же причине, по которой ты перестал носить накладку. – Слишком хлопотно. – Конечно. Все это обветшало, Сав. – Падре собирался меня причастить. – И он на это согласился? – повернулась к священнику Чичи. – Могу ли я предложить и вам причастие? – спросил тот. Чичи задумалась. – Чич, прими облатку, слышишь? – хрипло проговорил Тони. Чичи взяла с тумбочки пластмассовый стакан с соломинкой и поднесла его к губам Тони. Он отпил глоток. – А помнишь, ведь когда мы поженились, мы не венчались на торжественной мессе, – сказала Чичи, возвращая стакан на место. – Шла война, – пожал плечами Тони. – И все же мне надо было на этом настоять. – Насколько припоминаю, мы с тобой спешили, – подмигнул ей Тони. – Ты просто сгорала от нетерпения. – Один из нас точно спешил. – Чичи снова обратилась к священнику: – Да, святой отец, я бы тоже хотела причаститься. Священник снял крышку с дароносицы, достал белоснежную облатку и положил ее Чичи на язык. Она склонила голову и перекрестилась. Отец О’Брайен повернулся к Саверио и повторил ритуал. Все трое ненадолго погрузились в молчание. – Благодарю вас, святой отец, – сказала Чичи. – А где девочки? – спросил Тони. Чичи посмотрела на свои часы: – Должны прийти с минуты на минуту. – Отлично. Падре тоже сможет с ними познакомиться. – Сав, ты бы мог кое-что для меня сделать? – Конечно. А что именно? – Скажи своим дочерям, что ты их любишь и гордишься ими. – Для этого мне не требуется сценарий, Чич. – Тебе никогда не удавались импровизации. Без сценария ты шагу не ступал. |