Книга Жена Тони, страница 68 – Адриана Трижиани

Чичи почувствовала, что у нее закружилась голова.

– Я тебя слушаю, – сказала она.

– Я думаю, что для того, чтобы узнать тебя, все твои грани, понадобится время. Нам нужно больше времени. Но мне не нужно время, чтобы понять, что я люблю тебя больше, чем кого-либо еще, и что при одной мысли о том, чтобы прожить жизнь без тебя, я погружаюсь в такое отчаяние, какое даже описать не могу. Ты не можешь прожить свою жизнь одна или с другим мужчиной, потому что я не могу жить без тебя. Моя семья – это ты.

Для Чичи Донателли семья воплощала все самое главное. Именно сила семьи высвободила ее мечты, целеустремленность и самосознание. Семья всегда будет для нее священна. Поддержка, которую отец оказал ее таланту, была настолько тесно сплетена с ее собственной верой в свои способности, что в сознании и сердце Чичи они были неразделимы. Семья означала, что Чичи никогда не остается одна, даже вдали от дома, на гастролях; что каменная стена защищает ее от беды и что та же стена удерживает в узком кругу радость, о которой узнают только те, кому Чичи доверяет и с кем ее объединяет общее прошлое. Следовательно, став для Тони его семьей, она может без колебаний согласиться на таинство брака, если поверит, что он чувствует то же самое.

– Не торопись, подумай хорошенько, – добавил Тони. – Если бы я мог, я ждал бы до скончания времен. – Он не шутил.

– Ладно, Сав. Ладно.

– Ты серьезно?

– Да.

– Ты не сдаешься, не просто сломалась, ты действительно хочешь, чтобы мы поженились?

– Да, я выйду за тебя замуж.

Тони достал из кармана коробочку, встал на колени перед Чичи и откинул крышку. В складках темно-синего бархата покоилось платиновое кольцо с сердечком, выложенным из мелких бриллиантов. Сердечко посверкивало в розовом свете лунных лучей.

– Если оно слишком броское, я могу его вернуть в магазин, – неуверенно сказал Тони.

Чичи сузила глаза.

– Давай сюда, – скомандовала она.

– Ох уж эти итальянские девушки! – вздохнул Саверио, поднимаясь с колен и надевая ей на палец кольцо.

– Это самое изысканное кольцо, которое я видела в жизни, – прошептала Чичи и процитировала слова песни: «В золотом кольце бриллиант блестит», обняла и поцеловала Саверио.

Тот закончил цитату:

– «Нас с тобой ничто уж не разлучит».

– Хорошие стихи, – сказала Чичи.

– Шуточная песня, – поддразнил ее Тони.

– Юмореска, – поправила она его.

Тони не выпускал ее из объятий. От ее кожи веяло первым днем лета.

– Ты так собираешься делать всю жизнь? – поинтересовался он. – Поправлять меня?

– Всего лишь когда ты будешь ошибаться. – Она поцеловала его руки. – Сав?

– Да?

– А ты будешь мне верен?

– Всего лишь вечно.

Чичи выпрямилась на водительском сиденье, осторожно и медленно ведя «паккард» по улицам Сан-Диего.

– Мне нельзя опаздывать, – волновался Тони.

Она прищурилась:

– Кажется, мне нужны очки.

– Нашла когда мне об этом говорить!

– Успокойся, мы уже почти доехали, – сказала она.

– До базы-то мы доедем, но как ты потом попадешь в тот свой монастырь?

Автомобиль дернулся.

– Как кенгуру, – беззаботно ответила Чичи. – Твою машину я верну на место, а за мной Шейла прислала нашего водителя. Все будет отлично.

Фары осветили табличку на сетчатом заборе, сообщавшую, что перед ними Ремонтная военно-морская база Сан-Диего.

– У нас получилось! – Чичи выжимала тормоза, пока автомобиль не остановился. Она повернула ключ в стояночное положение и выключила зажигание.

– Все еще хочешь «паккард»? – спросила она.

– Ход неплохой, но были и перебои. По-моему, тормозные колодки стерлись, – предположил Тони.

– Скажу автомеханикам, когда буду возвращать.

Чичи повернулась к Тони и оттянула у себя на шее золотую цепочку с медальоном. Она разомкнула замочек, надела цепочку на шею Тони и застегнула.

– Это чудодейственный медальон. Освященный. Пока ты его носишь, с тобой не случится ничего плохого.

– Со мной не случится ничего плохого, пока ты меня любишь, – ответил он.

Чичи нежно поцеловала жениха.

– Когда ты вернешься?

– Мое следующее увольнение через восемь месяцев. А потом кто знает.

– Если только война не закончится.

Тони улыбнулся.

– Вот об этом помолись отдельно, – сказал он.

– А ты знаешь, куда тебя посылают?

– Дно океана, оно и есть дно, куда ни направляйся.

– А каково оно, на дне?

– Работа на подводной лодке очень похожа на заводской конвейер. Стараюсь много не думать. Но когда думаю, то все мысли только о тебе.

– А я буду думать о тебе. – Чичи опустила взгляд на свою руку. – Это самое прекрасное кольцо, что я видела в жизни. Спасибо.

– Оно тебе идет.

– Я его не заслуживаю.

– А я – тебя.

Тони поцеловал Чичи на прощанье. Он уже несколько месяцев не целовался и чуть было не позабыл, как необходимы для жизни поцелуи. Для него они были живительным воздухом и уж точно пищей – куда лучшей, чем еда. За столько лет знакомства с Чичи он узнал о ее губах все, ни разу до них не дотронувшись, он смотрел на них, когда она разговаривала, наблюдал, как она их закусывала, работая над новой песней, и поражался, как ей удавалось быстренько подкрасить их за кулисами, не глядя в зеркало, и все же не испортить рисунка. «Савви, у меня губы ровные?» – могла она спросить перед самым выходом на сцену. Иногда он большим пальцем подправлял контур – она любила форму бантика. В те времена все эти мелочи ничего не значили, но теперь он подумал, что вот они поженятся и однажды у них будут дети с такими же губами и улыбками.

– Завтра мне надо будет купить пачку благодарственных открыток, – сказала Чичи.

Тони привык к ее неожиданным заявлениям и решил ей подыграть.

– Зачем это?

– Разошлю их всем девушкам, которых ты целовал, пока не добрался для меня. Надо же их поблагодарить за тренировку.

– Оглянись, Чич.

Чичи поглядела сквозь лобовое стекло «паккарда». На улице мичманы прощались с женами и подругами. Пары рассеялись по дороге, как кусты перекати-поле, и много же их было! Они появлялись из-за углов и из переулков, выходили из автомобилей, сходили с автобусов и выходили из тени у ворот базы под лучи восходящего солнца. Совсем как Тони и Чичи, они пытались выжать каждую секунду из прощания.