Книга Его огонь горит для меня. Том 2, страница 2 – Ульяна Муратова

— Допустим, хочу. Ты покормишь?

— Ну не я сама, тут еду подают.

— И что тебе за это нужно?

— Да ничего, что мне от тебя может быть нужно?

Парнишка поколебался и кивнул.

— Можно нам, пожалуйста, два горячих ужина? — я выложила перед тёткой шесть медяков, а она поджала губы так, будто деньги внезапно завоняли. Еду нам на стол буквально швырнула, расплескав половину супа из одной из мисок.

— Давно ел?

— Вчера.

— Что ел?

— Морковку.

— Сырую?

— Да, — пацан явно ждал возможности накинуться на еду, жадно потягивая запахи подрагивающими ноздрями.

— Тебе много нельзя есть, чтобы плохо не стало. Давай начни с супа, — я придвинула к нему полную миску, — а хлеб и мясо можно попозже вечером, через пару часов. Иначе будет живот болеть и станет нехорошо.

— Я знаю, — кивнул парнишка, — спасибо.

Он с жадностью принялся за еду. Я смотрела на него и думала, что делать дальше.

— Ты куда-то направляешься?

— Да, в Саркану.

— Наш караван как раз идёт туда. Тебя там ждут?

— Можно и так сказать, — буркнул он.

— Хочешь с нами поехать?

Мальчишка вскинул на меня взгляд и внимательно изучал лицо.

— Что ты за это попросишь?

— Вести себя прилично и слушаться.

— Чего слушаться?

— Меня слушаться. Скажу искупаться — пойдёшь купаться, скажу не ешь это — не будешь.

— Искупаться я и сам не против, толку-то, — пробурчал он.

В свете очага волосы у парнишки вроде отливали каштановым, голова была замотана тряпкой, только пара прядей выбивались наружу. Закончив с едой, я подошла к трактирщице и попросила горячей воды для купания. Злобно глянув на меня, она прошипела, что ванная стоит семь медных, и едва не швырнула в меня куском воняющего дёгтем мыла.

Так как люди в таверне начинали потихоньку собираться, то такое представление не осталось без внимания.

— Ты полегче-то, девка мальчишку отмоет и в дело пустит, — загоготал один из посетителей.

— Зачем тебе этот соплёныш, давай я тебя сам обогрею, — завторил ему другой.

Я решила проигнорировать их выпады.

— Смотри как бы обогревалка не отвалилась, — резко ответил мой подопечный и встал, загородив меня спиной. Только этого ещё не хватало!

— Слышь ты, щенок, я тебе сейчас уши надеру.

— Никто никому ничего надирать не будет. Пошли, время уже позднее.

На шум вышел трактирщик с внушительного размера кочергой в руках. Надеюсь, он не такой злыдень, как его жена.

— Извините, у вас случайно не найдётся одежды на мальчика?

— Может, что и найдётся. Ташка, посмотри.

— С чего бы это вещи раздавать всякому отребью?

— От младшего тюки лежат без толку, сгниют скоро. А госпожа нам за одежду заплатит, так ведь?

— Если она будет хоть что-то стоить, — кивнула я.

— Договорились. Ташка принесёт. Ваша комната самая дальняя по коридору, там две кровати.

Мы поднялись по лестнице и быстро нашли нужную дверь в конце длинного коридора. Закинув сумку на спинку и сняв обувь, я уселась на единственный стул.

— Я Алина. Как тебя зовут?

— Кассиль.

— А лет тебе сколько?

— Десять, — насупился парнишка, а я удивилась. Выглядел он старше.

— Зачем полез на рожон? Чтобы тебя ещё и покалечили?

— Я бы с ним прекрасно справился! — вскинулся мальчишка.

— Кассиль, безотносительно того мог ты надавать тумаков тому хаму или нет, провоцировать его не стоило. Лучшая драка — это та, которой удалось избежать. Давай договоримся не поддаваться на такие глупые провокации?

Кассиль кивнул, хотя видно было, что он со мной не согласен.

— У меня дед северянином был, я в него силой пошёл. Не было шансов у него никаких. Я могу за себя постоять. Понятненько?

— И это очень хорошо, Кассиль, но пусть это будет твоим секретным оружием.

Я не стала добавлять, что даже самый сильный одиночка не выстоит против толпы. Мой подопечный кивнул. Тем временем в дверь занесли большую деревянную лохань и наполнили её тёплой водой на треть. Я с тоской посмотрела на идущий от воды пар, мне тоже не мешало бы искупаться.

— Сначала купайся ты, а потом я. Я не брезгливый.

— Мы можем попросить поменять воду.

— Богатая очень? Это хорошо.

— Нет, не богатая, просто это как-то непривычно.

— В деревенских семьях так часто купаются, один за другим. А мыло это мне дай, пожалуйста. Тебе с ним лучше не мыться, щиплет очень сильно.

— У меня другое есть в сумке, если хочешь.

— Мне другое не подойдёт, мне это нужно, — на моё вопросительно выражение он стиснул зубы, а потом тихо ответил, — оно от вшей.

— Кассиль, ты ведь не деревенский парень? Как ты оказался на улице?

— Долгая история, а вода остывает. Я подожду у двери снаружи.

Искупалась я быстро и с наслаждением, но голову мыть не стала, в сырую погоду моя копна до утра не высохнет, а болеть совсем не хочется. Кассиля позвала, когда оделась. Как раз принесли вещи, и я отвернулась от ванной, чтобы разложить на кровати. Вещи были очень простые и сильно поношенные, радовало то, что имелись три пары стоптанных сапог разных размеров.

Собранные мною в замке вещи Кассилю бы тоже подошли, но я взяла всего несколько смен одежды, о чём сейчас жалела. Кто мешал подготовиться получше? Однако в расчёте на Ованеса отдавать последние штаны тоже глупо, если есть альтернатива. В итоге решила отдать ему одни брюки и рубашку на выход. Для дороги ему подойдут и принесённые хозяйкой одёжки.

По комнате поплыл резкий запах мыла и слышался плеск воды.

— Кассиль, тут вещи разного размера, нужно будет померить. Скажи, у тебя раны есть? У меня мази с собой, нужно обработать, чтобы не воспалилось.

— Есть. Я сейчас ещё раз помоюсь и покажу.

Спустя ещё минут десять Кассиль предстал передо мной в одной холстине, обёрнутой вокруг бёдер. Худой как щепка, но при этом сложения довольно крепкого — ростом почти с меня, плечи тощие, но широкие для мальчишки его возраста. Волосы на голове лежали хоть и чистыми, но слипшимися колтунами, надо их расчесать или состричь.

Раны были плохие, это даже мне было понятно. Воспалённые, давнишние, покрытые корками гноя и грязи. Глубоко вдохнув аромат мыла, я приступила к обработке. Кассиль смотрел с удивлением и толикой неверия. Неужели тут такая редкость помочь ребёнку в беде? Хотя ребёнком его сложно было воспринимать, пусть даже и было ему десять.