Книга Его огонь горит для меня. Том 2, страница 43 – Ульяна Муратова

— То есть получается, что отец и брат Ринара погибли, потому что их подставил Телиус?

— Да. Ты не представляешь, как он радовался. Его буквально трясло от удовольствия. Он любит устранять врагов чужими руками. Альмендрийцы тоже хорошо прошлись по нашему царству. Страна на грани голода из-за продовольственного кризиса, и пострадают в первую очередь простые люди. Винить в этом можно только Араньяса. Выдержки Торманса хватает, чтобы не развязать войну, видимо, прямых доказательств причастности к убийству предыдущего императора нет.

— Нашим кланам он тоже подбрасывал провокации, но они сохраняют спокойствие. Бороться с Ковеном невероятно тяжело, здесь сотни боевых магов, ни одно государство с ними не справится самостоятельно, а они с каждым годом становятся всё более жадными до территорий. Интриги Телиуса привели к тому, что Альмендрия ослаблена. Он хотел откусить часть территорий в середине страны, поделив её на две части, а затем подмять под себя каждую из них по отдельности, — пояснила северянка.

— И никто не в курсе?

— Почему же, догадываются, наверное, многие, но вот то, насколько далеко он ушёл в приготовлениях — это сюрприз для всех. Даже если он погиб, в Ковене у него достаточно единомышленников, чтобы продолжить дело.

— Разве его смерть не должна их ослабить?

— На пару месяцев — возможно. Пока должность Архимага поделят, пока между собой поругаются. Только вот мощности, которые Араньяс нарастил, никуда не денутся, наоборот, он их неплохо в узде держал, а в отсутствии достойной авторитарной фигуры они быстро в разнос пойдут.

— А зачем Телиус убил Баркая?

— Кого? — удивилась Вельма.

— Мальчика. Он его проклял так, что все свидетельства о нём пропали из мира и все о нём забыли.

— И ты подумала, что мы об этом помним? — с улыбкой спросила Лисса. — Раз все забыли, то и мы тоже.

Пришлось рассказать всю эту историю с самого начала.

— Ты знаешь, — задумчиво проговорила Вельма, — ничего такого я не помню, давай разбираться. Ты сказала, что назвала именем мальчика эту клинику, а Эринар потом говорил, что благодаря клинике ему удалось удержать столицу от беспорядков, и, как следствие, гражданской войны и эпидемии по всей стране. Видимо, прорицатели сказали Телиусу, что клиника имени этого мальчика будет иметь такое значение, и он поспешил устранить его всеми доступными способами, но точно мы не узнаем уже никогда.

— Знаешь, Шаритон мне говорил, что у меня плохой умирающий мир и что мне повезло, что меня забирают в хороший и живой. Для сравнения на меня дома за почти двадцать лет ни разу никто не покушался, а тут что ни день, то новая беда.

— Шаритон — лживый вивр. Вот выберемся и нашлём на него проклятие вечного поноса. Неснимаемое.

— Два вопроса: кто такие вивры, и ты умеешь проклинать?

— Да уж лучше, чем лечить, — усмехнулась Лисса. — Вивры — это такие маленькие зверьки, которые умеют менять окраску и форму в зависимости от окружающей среды. А лживые, потому что прикидываются другими видами, втираются в доверие к другим животным, а потом разоряют чужие гнёзда, норы и питаются чужими детёнышами. Ещё у нас говорят «подлый, как вивр». Это оскорбление. К счастью, живут они только на минхатепском континенте, им для размножения необходима жара, беременные самочки плохо регулируют температуру тела и любое похолодание заканчивает для них смертельно. А зиму они вообще пережить не могут, даже самцы.

— И как же выживают другие виды?

— Вивров мало. А другие виды становятся очень недоверчивыми. Опять же размер имеет значение, вивры не могут менять массу. Да и враги есть и у них. Так что равновесие соблюдается.

— И Шаритон — вивр?

— Ещё какой! Тоже ходит под личиной, говорят. Поэтому столько лет и прожил. Нет в мире твари более изворотливой и хитрой, чем он. Телиус по сравнению с ним — младенец, да и младше был лет на триста. У Шаритона нет детей, поэтому последние годы Тормансов он пестует как своих, Альмендрию любит.

— Как же он допустил, что убили императора?

— Так шарахался по другим мирам, есть у него такое хобби. Иногда годами пропадает. Говорят, невесту себе ищет, но думаю, что не найдёт.

— Почему?

— Силён слишком. Видишь ли, Алина, для того чтобы выносить малыша от сильнейшего мага нужно и самой быть сильнейшей, это раз. Магию иметь примерно в одном порядке, это два. То есть огневичка от водника не выносит, как ни крути, слишком стихии разные. Целительницы, проклятийницы и прорицательницы — они, скажем так, универсальны, поэтому именно этих талантов среди женщин больше всего. Изначально природой устроено так, что подстраиваться приходиться нам, поэтому эти дары у женщин самые распространённые, — Вельма объясняла спокойно и обстоятельно.

— И неужели нет сильной магички для него?

— В нашем мире нет. Кроме того, вот ты представь. Сильных магов много, они ещё и по мирам путешествуют, знаешь ли. А настолько сильных магичек — единицы. И, поверь мне, каждая из них цену себе знает. Таких, как Шаритон, у неё на пороге по три десятка отирается. Принудить нельзя, подкупить нельзя, обмануть — не получится. Думаю, что на сто сильнейших магов хорошо если две-три магички и рождается. Мужчин-магов в принципе больше, всегда. Если без учёта силы, то соотношение идёт четыре к одной, а если поделить и по силе, то там шансов вообще мало.

— Поэтому меня искали для Ринара в другом мире?

— Да. Наверняка по реакции крови смотрели. Кроме того, магия разных миров тоже по-разному проявляется. Я слышала, что есть миры, где маги могут временем управлять. У нас такое неизвестно.

— Но когда меня нашли, то говорили, что магии во мне нет.

— Значит в тот момент не было, а потом проявилась. Такое чаще всего бывает с пришельцами из немагических миров, их способности не определяются до тех пор, пока они не попадут в благоприятные для дара условия.

— Шаритон, конечно, не мог этого не знать. Интересно, он поэтому занимался отбором? Искал для императора, но и про себя не забывал, — хмыкнула я.

— Скорее всего так и есть. Иначе с чего бы одному из сильнейших магов Карастели скакать по чужим мирам в поисках чужой невесты?

— Вот вивр! Но странно другое. Почему Ринар так плохо ко мне отнёсся тогда? Если я такая прям ценность?

— А тут возможны варианты. Что он дурак, это раз. Что он слишком молод и желания иметь детей у него не возникало, а для остального хватало любовниц, это два. Что идея тебя искать и жениться изначально принадлежала не ему, а мы все не любим, когда нас к чему-то принуждают, это три. Что он просто жениться не хочет, это четыре, — Вельма демонстративно загибала пальцы.

— Или всё вместе, — добавила Лисса. — А в чём он плохо к тебе отнёсся?

Я рассказала. Смысла скрывать особо не было. Пила укрепляющий отвар и говорила, пока были силы. Затем уснула под плавную колыбельную Лиссы. Утро началось с такого же бульона и куска хлеба, который я отдала соседкам. Особого аппетита не было, поэтому сегодня мы снова разговаривали. Я уже могла сама дойти до туалета и еды, но слабость всё ещё была дикой. В волосах коркой запеклась кровь, и пока можно было только мечтать о том, чтобы это отмыть. Тем более в том ручейке, что тёк тут.