Книга Ловушка для мужа, страница 19 – Оливия Голдсмит

– Скажите, – неожиданно для самой себя спросила она, – вы когда-нибудь изменяли жене?

– Насколько я помню – нет, – невозмутимо ответил шофер, и Сильвия удивленно подняла брови.

– Мне кажется, вы должны были бы помнить, если бы такое случилось! – выпалила она.

– Мог и забыть, если был сильно пьян, – спокойно возразил шофер. – Это не значит, что я выпиваю. С этим кончено. Да и с женой я давно развелся…

Сильвия попросила водителя свернуть в переулок, не доезжая до главных ворот. Большую часть пути она читала ему нотации и под конец посоветовала вести себя более вежливо. В результате он помог ей выйти из машины и даже подал чемодан – то ли ее нравоучения возымели действие, то ли он был несказанно рад, что, наконец, от нее отделался.

Сильвия полезла в кошелек, размышляя, сколько ей заплатить чаевых: у нее было мало опыта в таких делах. С одной стороны, поездка была ужасной, но с другой – она и сама вела себя не лучше. В конце концов, он привез ее, куда она просила, да еще терпел ее нападки… Сильвия отдала причитающуюся с нее сумму и достала еще два доллара.

– А это вам компенсация за то, что я обозвала вас подонком и, кажется, большим кретином. Извините меня. – Она снова полезла в сумочку и достала еще два доллара. – Ну, а это за то, что вы сказали, будто я все еще красивая.

– Спасибо, леди, – расплылся в улыбке шофер.

Но Сильвия недолго оставалась одна на тротуаре: как только такси тронулось, рядом с ней остановилась машина Милдред.

– Клади чемодан на заднее сиденье и садись! – скомандовала она. – И не надо спорить.

Таким тоном мать разговаривала с ней, когда Сильвия училась в седьмом классе. Она автоматически подчинилась. Когда Сильвия села, Милдред подняла стекло и повернулась к дочери:

– Ну, вот и хорошо. Все еще жаждешь ссоры с Бобом?

Сильвия молча кивнула и потрясла конвертом с «уликами».

– Глупенькая! Если на кого и стоит нападать, так это на его подружку. Давай-ка подумаем, что мы можем предпринять.

– Мама, но здесь дело не в соперничестве двух женщин из-за одного мужчины! Суть в том, что Боб мне лгал, поставил меня в глупое положение, а я верила ему, как последняя дура…

Милдред понимающе вздохнула, сочувственно покачала головой, но возразить не успела: мимо них на приличной скорости пронеслась Прелестная Малютка.

– Боже мой! – вскрикнула Сильвия. – Клянусь, он едет к ней!

Милдред немедленно последовала за машиной Боба.

– Мы не должны слишком близко приближаться, – заметила она. – Ты не знаешь, где живет эта девица?

– Кливленд, Грин-Бейроуд, 1411. Во всяком случае, по этому адресу было отправлено белье из салона.

– А, знаю, – презрительно фыркнула Милдред. – Эта улица где-то за аэропортом. А район неважный, – в ее голосе звучало откровенное пренебрежение.

Некоторое время они ехали молча. Крепко держа руль, Милдред не отрывала взгляда от маячивших в отдалении габаритных огней машины Боба. Она четко выдерживала дистанцию, стараясь, чтобы между ними был еще автомобиль.

Когда они выехали за пределы Шейкер Хайтс, дома стали заметно меньше, а движение увеличилось, но Милдред не теряла из виду Прелестную Малютку.

– А у тебя отлично получается! – восхитилась Сильвия.

– Я же тебе говорила, что у меня большой жизненный опыт, – усмехнулась Милдред.

В этот момент Сильвия заметила, что Боб съехал с дороги.

– Смотри, он остановился! – воскликнула она. – Интересно, у него что-нибудь с машиной, или, может быть, передумал ехать? Там какой-то придорожный киоск. Что еще ему могло понадобиться?

– Овощи покупать поздновато, верно? – заметила Милдред.

Как только Боб отъехал, она направила машину к киоску и остановилась.

– Что купил у вас только что мужчина? – спросила Сильвия у продавца, опустив боковое стекло.

– Пару десятков роз. А что, вы интересуетесь цветами?

Сильвия, нахмурившись, закрыла окно, машина рванулась с места и быстро набрала скорость: Милдред торопилась нагнать зятя.

– Похоже, этот киоск специально предназначен для любовников, потому и открыт так поздно, – тихо проговорила Милдред.

– А вот мне он тысячу лет не дарил цветов, – вздохнула Сильвия.

– Это мы уже проходили, – пробормотала Милдред скорее для себя, чем для дочери. – История повторяется…

– Но Боб меня никогда раньше не обманывал!

Милдред ответила не сразу. Она сидела молча, напряженно глядя вперед. Руки ее так крепко сжали руль, что побелели костяшки пальцев.

– Я имею в виду не Боба, – после долгой паузы произнесла она.

– Что ты хочешь сказать?

Сильвия с недоумением взглянула на мать, и что-то неуловимое в выражении ее лица и позе подсказало правильный ответ.

– Отец?.. Отец тебе изменял?! – поразилась Сильвия. – Неужели?

– Не отец, а как бы некоторая его часть, – после неловкой паузы начала Милдред. – Ты помнишь, как вел себя твой брат, когда достиг половой зрелости? А впрочем, Фил – не совсем удачный пример: он так и остался в этом состоянии. Но у большинства мальчиков, юношей… в общем, в это время их разум и плоть как бы начинают существовать отдельно друг от друга. Это естественный процесс, и обычно он длится недолго. Твой брат в этом смысле исключение. Единение происходит, когда молодой человек влюбляется. У него появляется потребность воспользоваться своим… «инструментом», чтобы создать семью. Так было и у нас с отцом.

– Мама, прошу тебя, всему есть предел! Не говори мне об этом, я ничего не желаю знать.

– Но я хочу, чтобы ты поняла. Видишь ли, когда мы поженились, этот «инструмент» принадлежал уже не только твоему отцу. Он как бы стал общим, и моим тоже. Фрейд прав: женщинам нужен этот орган, но не сам по себе, а только с мужчиной в придачу…

Сильвия страдальчески сморщилась: ей не доставляло никакого удовольствия выслушивать интимные подробности жизни родителей. Она взглянула на мать и увидела, что та улыбается своим мыслям.

– Ну, в общем, когда твой отец был в возрасте Боба, его разум и плоть снова как бы зажили отдельно. Равновесие нарушилось. Такое, к сожалению, происходит и со взрослыми мужчинами. Все это обрушилось на меня, как лавина, которая подхватила отца и толкнула его к той женщине…

– Мама, я так тебе сочувствую! – искренне воскликнула Сильвия.

Она вдруг почувствовала, что видит отца уже в ином свете. Он словно стал для нее другим человеком, и это было невыносимо больно и горько. Она изо всех сил сжала кулаки, и это немного смягчило ее душевные муки.

Сильвия оторвала взгляд от машины Боба и посмотрела на мать. Ей раньше казалось, что она все или почти все знает о ней. Интересно, сколько еще осталось нераскрытых секретов? Как же много пришлось испытать Милдред за свою жизнь! И она никогда не выдала своих чувств, глубоко в душе скрывая переживания от детей.