Книга Сыновья войны, страница 67 – Николас Сансбери Смит

– Мам? – позвал Дом, прикоснувшись к ее руке. – Ты в порядке?

Елена очнулась от задумчивости.

– Да, просто… моя соседка по комнате в колледже и ее семья живут… жили… в миссии Сан-Луис-Рей, немного южнее Пендлтона.

– Они могли уехать до этого… – Слова не прозвучали убедительно, и Елена вытерла слезы. Они оба понимали, что шансы на то, что ее подруга осталась в живых, были очень малы. Даже если они защитились от взрыва, сильный жар должен был превратить их в пепел.

Двери актового зала распахнулись, и вошел Роналдо, все еще в форме и с оружием. Он кивнул сыну, подзывая его.

– Мон, почему бы тебе пока не рассказать маме про научно-фантастический роман, который ты читаешь? – предложил Дом.

Елена села, а Дом пошел к выходу между рядами беженцев, которые сидели и тихо переговаривались.

Они вышли в вестибюль, через боковой вход в здание вошло еще несколько человек.

– Быстрее, – поторопил их один из морпехов, охранявших школу.

Трое военных запечатывали вход брезентом, мокрыми простынями и всем, что смогли найти, лишь бы не дать проникнуть радиоактивным осадкам.

– Я должен кое-что сказать тебе, – сказал Роналдо тихо. Они вошли в кабинет администрации, где Зубчик, Беттис, Маркс и еще шестеро морпехов слушали радио.

– В чем дело, пап? – спросил Дом.

Роналдо остановился у двери и убедился, что их никто не подслушивает.

– Удару подвергся не только Кэмп-Пендлтон, – сказал он.

Дом, затаив дыхание, ждал подтверждения своих худших опасений.

– Сакраменто, Чикаго, Денвер, Нью-Йорк и Сиэтл – по всем этим городам нанесены удары. Эллиот, этот суки… – Роналдо прикрыл глаза и глубоко вздохнул. – Этот безумный ублюдок взялся за самые населенные города и столицы штатов, остающихся под контролем повстанцев. Плюс несколько баз морской пехоты.

Дом почувствовал, как полыхнули щеки, и понял, что все это время не дышал.

– Единственная хорошая новость, если ее можно так назвать, – продолжал Роналдо, – бомбы были маломощными, они появились у правительства всего за год до войны. Они даже меньше той бомбы в пятнадцать килотонн, которую мы сбросили на Хиросиму.

– То есть здесь мы в безопасности?

– Не совсем, – ответил Роналдо. Он тихо вздохнул и закусил губу, как делал, когда сердился или нервничал. – Радиация от Пендлтона все равно посеет смерть по всему штату, на сотни миль вокруг. Вот почему мы запечатываем все, что можем, чтобы она не проникла в школу. Я просто хочу сказать, что мы пробудем здесь какое-то время, и я рассчитываю, что ты поможешь маме с сестрой, насколько сможешь, хорошо?

– Конечно, пап. Можешь на меня положиться.

– Я знаю. – Роналдо положил руку сыну на плечо и наклонился к нему чуть ближе. – Даже когда все закончится, сначала будет трудно и наладится не сразу. Ты же видел, что творится вокруг.

– Ага.

– А потом, сам понимаешь, с чем мы столкнемся, когда отсюда выберемся. Борьба за выживание только начинается. – Роналдо оглянулся на кабинет. – Подожди здесь минуту.

Доминик надеялся, что война почти закончилась, и скоро все начнет возвращаться на круги своя, и он сможет сосредоточиться на службе в полиции. Но все оказалось гораздо хуже, и прямо сейчас он был нужен своей семье больше, чем когда-либо.

Дверь кабинета открылась, и Роналдо вывел в вестибюль других морпехов.

– Нам нужна твоя помощь, Дом, – сказал он.

Морпехи вернулись к дверям, где натягивали брезент. Военные стояли на стульях, заклеивая вентиляционные отверстия изолентой.

– А это не перекроет нам воздух? – спросил Дом.

– Группа снаружи устанавливает систему фильтрации, которую мы обычно используем в палатках, – ответил Роналдо. – Такие же убежища у нас были в Финиксе. Не переживай, ладно? Мне просто нужно, чтобы ты пошел в спортзал и помог перенести припасы.

– Хорошо, пап, без проблем.

Через несколько минут Доминик уже перетаскивал в классы ящики с сухими пайками и бутилированной водой. Окна были заделаны пищевой пленкой и скотчем, натянутыми вдоль рам.

Двое молодых солдат-срочников несли штабель коробок и переговаривались между собой.

– Этого, мать твою, не хватит, чтобы всех тут прокормить, – проворчал один. – Не надо было отдавать столько припасов в другую локацию.

– Вот и я том же подумал, – согласился другой. – Я, конечно, за то, чтобы делиться с местными, но… – Парень поставил свой груз и осекся, увидев Доминика.

Солдаты молча вышли, оставив его у окна. Взмокший от пота и встревоженный разговором, он выглянул на улицу.

Снаружи остановилась патрульная машина и высадила семью беженцев. Еще четыре рта, которые нужно будет кормить.

Полицейские уехали, и Доминик подумал о Лосе, который тоже где-то выполнял свой долг. И, зная своего лучшего друга, Дом подозревал, что тот все еще разъезжает по округе, разгоняя людей по домам. А он уже был тут, в безопасности.

«Я тоже должен быть сейчас там».

Если бы не отец, Дом наверняка там бы и остался. Но Роналдо потребовал, чтобы он пришел в школу вместе с семьей, и Дом послушался его. И теперь они здесь застряли.

Он отошел от окна, но замер, увидев, как на парковку въехал «Хамви». Через некоторое время раздался визг шин и крики – вседорожник снес центральные ворота и вывернул на улицу.

Двое морпехов помчались за ним, крича и размахивая руками. Вскоре они вернулись в здание, и Дом увидел, что одним из них был комендор Маркс.

Он подумал о двух солдатах, обсуждавших продукты. Неужели они могли дезертировать, угнав «Хамви»?

Плеча Дома коснулась рука, и он вздрогнул.

– Прости, – извинилась Моника, поняв, что напугала его.

– Что ты здесь делаешь?

Она пожала плечами:

– Я тебя искала. Тебе нужна помощь?

– Нет, все нормально. Тебе, правда, лучше вернуться и побыть с мамой.

– Она плачет, а я не знаю, чем ей помочь.

Дом вздохнул и вытер пот со лба.

– Ладно, я с ней поговорю, но сначала мне нужно найти папу.

Он пошел по коридору, а Моника подошла к окну.

– Что там? – спросил он, обернувшись.

– Это снег?

Сквозь полупрозрачную пленку, закрывавшую окна, он увидел падающие с неба бледно-серые хлопья. Он осторожно отодрал полоску скотча и слегка сдвинул пленку.

– Что это? – спросила Моника.

Дом присмотрелся. Это было не просто радиоактивное вещество. Это было все, что осталось от людей, исчезнувших в ядерном холокосте в Кэмп-Пендлтон.