Книга Цепная реакция, страница 48 – Ангелина Грасова

— Алианна?

— Я случайно наложила на тебя проклятье, а теперь исправляю то, что наворотила, — скороговоркой выпалив признание, я зажмурилась, ожидая бури.

Арцур гневно обернулся на меня и шумно выдохнув, ещё быстрее повёл меня по коридору.

— Прости! Я не хотела, это вышло непроизвольно и совершенно случайно! Но я же знаю, как разрушить его, я для этого и ехала несколько десятков верст, а потом с босыми ногами взбиралась по ступенькам!

— Прощаю, — легко кивнул он, а у меня будто камень с души упал, — ты только скажи, чего ты мне такого пожелала? Да и каким боком моя спальня тебе не угодила?

— Ты ведь в спальне спишь? — спросила я, когда он на ходу раскрыл дверь, завёл меня в комнату и активировал магические светильники.

Комната озарилась светом, и я увидела очень даже приятную обстановку, мебель из тёмного дерева, мягкий черный ковёр и кровать размером, наверное, с всю мою спальную комнату в домике! Да-а, Арцур явно любит простор и комфорт.

— На диване не очень удобно, так что да, в спальне и на кровати, не на полу, — на всякий случай сделал он уточнение.

— Хорошо, тогда мы сейчас ляжем вместе спать и тебе придётся обнять меня, — вздохнула я, ведь для снятия проклятья нужно было «сломать» поворот событий, а это можно сделать, если только Арцур успеет до кикиморы лечь с кем-то другим в кровать. Он мог бы лечь с грифоном, но боюсь, после этого придется делать ремонт не только в лаборатории. А мне хватило и того, что по моей вине половина лаборатории была разрушена, а если ещё пол дома придется отстраивать по моей вине, то я сгорю на месте от стыда.

Арцур встал столбом, но услышав посторонний шум в доме, дёрнулся и вопросительно посмотрел на меня.

— БЫСТРО СПАТЬ, КИКИМОРА ПРИШЛА!! — завопила я, и первая юркнула в кровать, залезая под одеяло.

Мужчину долго ждать не пришлось, рядом он оказался через пару секунд и быстро прижав меня к себе, замер.

— А свет выключить? — крякнула я, задыхаясь под одеялом и кое-как отлепливаясь от его груди, где сердце билось не тише моего.

Свет погас и слышно было только наше с ним дыхание, стук бешенных сердец и чьё-то хлюпанье в коридоре.

— Нет, я ведь сделала всё правильно, ты лёг со мной, значит, она сейчас должна развернуться и уйти! — занервничала я, холодея.

— Я правильно понимаю, ты пожелала мне лечь спать в обнимку с болотной кикиморой? — трясясь от смеха, спросил Арцур.

Выкарабкавшись наружу, я вдохнула свежий воздух и, увидев блеск очков, чуть не завопила вновь.

— Не будь птицей тупик, Арцур! Ты какого лешего очки не снял? — мой гневный шепот раздался на всю комнату. — Ты должен спать лечь, а не просто лечь в постель с бабой! А такая мелочь, как не снятые очки, может помешать снятию проклятия!

Очки были тут же сняты и положены на прикроватную тумбочку.

— А как же одежда? Мне её тоже снять? — шепотом спросил он и судя по тону, вовсю ухмылялся.

— Нет!! В одежде спать ещё можно, когда устаешь, так что закрывай глаза. Э, ты почему перестал меня обнимать?

Снова крякнув от его стиснувших объятий, я закрыла глаза, старясь успокоиться и прислушаться к звукам в доме. Хлюпанье прекратилось, а затем на весь дом послышалось раздосадованное:

— Ну вот, я уж думала полежать в объятьях красавца, а ты успела снять свои чары!

— Они были наложены случайно! — в ответ крикнула я.

Не сдержав облегчённого выдоха, я устало потёрлась лбом о плечо мужчины.

— Ла-адно, — будто бы отмахнулась кикимора, ничуть не обижаясь. — Я тут это, зверушку нашла по пути, может, вылечишь её, а? Боюсь, она не доживёт, когда я доберусь до Живой воды, а зверька жалко, совсем маленький, ещё не успел мир повидать, а уже помирает.

Мы с Арцуром поднялись с кровати одновременно, переглянулись в темноте, а затем свет снова озарил комнату, и мы оба направились к кикиморе.

Кикимора попалась нам с добрым сердцем, поэтому, проходя мимо отравленного котёнка, она не смогла пройти и очень просила, чтобы я спасла ему жизнь, но мне хватило и одного упоминания, что животное умирает. Вместе с Арцуром, мы приготовили отвар и кое-как, да напоили котика.

— Я поделюсь ещё с ним энергией, а ты можешь пока что-нибудь принести съестное для меня? — попросила я, сидя на стуле и поглаживая мерно вздымающуюся белую шерстку.

— Лучше приходи на кухню.

Арцур вышел из лаборатории, а я снова принялась за дело. Пустив целебную светлую энергию, я аккуратно водила пальчиками по худенькому телу котика. Мужского пола, надо сказать. Закончив, перенесла спящее тельце в приготовленную корзину на полу, положила на подушку и, проведя пальчиком по когда-то прорезанным до середины ушку (его я тоже подлечила на всякий случай), пошла на выход.

Все побитые стёкла были вынуты из шкафчиков, люстры заменены, а часть посуды отсутствовала. Заметив своё отражение в зеркале над раковиной, стыдливо застонала. Теперь понятно, почему при виде меня Арцур так вздрогнул. А ведь у меня ещё штаны закатаны до колен и ноги босые, на одной из которых висел браслет с камушками (занятный артефакт, между прочим). Слава богам, что ноги не сильно грязные, а то я бы сейчас свалилась в обморок от стыда. Губы потрескались, побледнели и высохли от быстрой езды. Волосы распустились и приподнялись, от чего я напоминала себе свою метёлку, когда она почистит свои веточки. Вон, в волосах листья и даже трава, боги, но трава-то откуда?

Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, а кожаный корсет перекосился. Кое-как приведя себя в порядок, я поднялась к Арцуру.

— И что, даже не спросишь, как так вышло, что я наслала на тебя проклятье? — садясь на стул, поинтересовалась я.

— А ты расскажешь? — в тон мне, спросил он, пододвигая мне разогретую еду.

— Да, ты прав, лучше не рассказывать, — вспомнив, при каких обстоятельствах я произнесла те слова, я кивнула, и чтобы душа моя была чиста, сказала: — Я не желала тебе зла, честное слово. Та фраза вырвалась у меня на эмоциях, я была напугана и растеряна, даже в какой-то степени зла, но не на тебя. На себя. Только на себя. Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе об этом, но не сейчас. Нет. Нужно ещё всё хорошенько обдумать, а некоторое даже переосмыслить…

Подняв глаза, я встретилась с его взглядом. Он не осуждал и не упрекал, в нём не было злорадства, лишь усталость прошедшего дня и какая-то странная ласка.

— Я верю тебе и не заставляю ни в чём сознаваться, да и если честно, это было очень забавно, — по его лицу расплылась улыбка. — Твой растрёпанный вид, когда ты вбежала в дом, а когда сказала, что мне нужно с тобой лечь спать и обнять, я думал у меня начались слуховые галлюцинации. Ты сегодня весь день поражала меня своим поведением, оказывается, с подругой ты становишься совсем другой, но конец этого дня, я запомню на всю жизнь. Это ж надо было наслать такое проклятье!