Конечно — привык, что ему в рот смотрят. И все его девицы, небось, смотрели. А я снизу вверх не умею. Да и не нужно мне такое «счастье». Даром не нужно!
В груди горело, а слёзы так и закипали на глазах. Всё-таки глубоко под кожу мне пробрался этот блондинистый оборотень!
Кстати, если всё-таки поверить фэнтези, оборотни вообще все жуткие собственники. Да ещё и бешеные вдобавок. Так что холодную злость Кирилла, наверное, можно считать за счастье?
Вот спасибо-то!
Ноги вынесли меня на боковую лестницу. Миновала один пролёт, другой. На третьем с разбегу влетела... в Гирзела!
Да чёрт бы его подрал! Ещё один собственник и повелитель.
Только мне и без него выть охота! Надо же, как быстро Лисовский включил «хозяина». Пара поцелуев, и уже всё — к ноге, не сметь нос из комнаты высовывать!
А каким нежным, заботливым и пушистым казался, пока я была ничьей...
– Что с тобой? – вопросил дракон, взяв меня за плечи.
Да отстаньте вы все от меня!
Я передёрнула плечами, но он лишь сильнее сжал их руками. Выскользнула вниз и села на лестницу. Может, хоть так в покое оставит. А то ещё бегать от него не хватало! Да и бесполезно.
Однако ящер не стал церемониться и присел на корточки ступенькой ниже.
– Кто тебя обидел? – переиначил вопрос он. А в глазах было написано: узнаю — порву!
– Никто, – помотала я головой. Ну, отчасти права — обиделась я сама. Кто был детонатором, дракону знать необязательно. Уж жаловаться на Лисовского я ему точно не собиралась. Вообще никогда никому не плакалась.
– Кирилл? – в ту же секунду вычислил Гирзел имя детонатора.
«Вообще-то всё началось с тебя! – подумала я про себя. – Нечего лапы свои чешуйчатые тянуть куда не следует!»
– Мне просто хочется побыть одной, – попыталась выкрутиться, при этом совершенно не кривя душой.
Гирзел недовольно сжал губы. То ли от моего желания уединиться, то ли от того, что не рвусь пооткровенничать с ним.
– Но не на лестнице же, – произнёс он. – Пойдём...
Он явно собирался распространить мысль, но вдруг замер, глядя куда-то мне за спину. Глаза проремзали зигзаги молний.
А мне захотелось выругаться матом на весь замок, после чего провалиться сквозь лестницу. Потому что я поняла, кого он там увидел.
Кирилл всё же побежал меня искать — наверное, чтобы извиниться и поговорить? Ну, в принципе, мне бы тоже не понравилось, если бы Джита его лапала... Может, не стоило так уж сразу убегать? В конце концов и я сама умею ревновать.
Только что мы имеем теперь? Пришёл объясниться... А тут опять этот ящер!
Повернулась. Точно, Лисовский. Мрачнее тучи!
Вот не хватало ещё, чтобы они подрались! Увидеть свежезажаренного или раздавленного в лепёшку леонбергера я точно не хотела.
Спешно поднялась на ноги.
Рука Гирзела дёрнулась, чтобы остановить меня, но, видимо, в последний момент он передумал. Успела заметить лишь отчаянную ярость в его глазах.
Поднялась к Лисовскому, так и стоявшему изваянием на площадке этажа.
– Пошли, – требовательно шепнула я и потянула его за рукав.
Как ни странно, возражать шеф не стал.
Мы двинулись наверх. До самых покоев не произнесли ни слова — не радовать же драконов и нагов нашими разборками.
Но в покоях меня теперь, видимо, ждёт настоящий скандал? Если мой первый разговор с Гирзелом Лисовский решил-таки переварить, то уж нашего уединения на лестнице точно не переварит!
И опять я в роли виноватой. Чёрт, да что ж за проклятье-то!
А впрочем, как поставишь себя — так и будет дальше. Начнёшь оправдываться... и до конца дней из виноватых не вылезешь.
К дьяволу! Хочет разругаться — пусть!
Закрыв дверь, встали друг напротив друга, словно боксёры перед раундом.
– Это не то, о чём я подумал, да? – тоном, полным холодного сарказма, промолвил Кирилл. – Я всё неправильно понял? Ты мне сейчас всё объяснишь?
Глава 28
– В точку по всем трём пунктам, – ответила я тоже не слишком тепло. – Во-первых, с Гирзелом мы просто разговаривали. Во-вторых, я не могу запретить хозяину замка появляться там, где ему вздумается. И ты тоже не можешь. А в третьих, для ревности у тебя нет ни малейшего повода, – мстительно вернула ему его же недавнюю фразу.
Лисовский вдруг засмеялся.
Мгновение, и я оказалась в его объятиях. И вырваться никаких шансов, словно в тисках зажали.
– Лана, прости. Я не должен был так себя вести, – произнёс Кирилл настолько примирительным тоном, что желание злиться враз отпало. – Просто когда увидел, что Гирзел трогает твои волосы, а ты стоишь как зачарованная... мне сорвало крышу! И ведь я видел, что магию он в ход не пускал.
– Вот именно её воздействие я и пыталась распознать в тот момент, – сказала я настолько хмуро, насколько могла в его крепких объятиях. Пусть не думает, что стоит только прижать меня к себе и я растекусь как пластилин по батарее.
– Ты у меня умница, – сделал комплимент Кирилл, с восхищённой улыбкой изучая черты моего лица. – Молодец, что не забываешь наши уроки.
Как я не сопротивлялась, пластилин по батарее всё-таки потёк. Причём разжиженный до состояния воды.
– Но знаешь, что хуже всего? – продолжал с тяжёлым вздохом мужчина, по-прежнему сжимая меня в объятиях. – Он ведь не остановится — так и будет переть, как танк, в своих попытках добиться тебя.
– Пусть, – махнула я рукой. – Не переживай — навязчивостью меня не продавить.
– В том-то и беда, что Гирзел уже не столь навязчив. Он отнюдь не глуп, и прекрасно понял, что нахрапом тебя не взять. Теперь, скорее, пытается подружиться с тобой. А ты после дивного «знакомства» с Вазлисаром ещё и жалеешь его.
Да, не сочувствовать по поводу такого папаши действительно невозможно, тут Кирилл прав. Однако сострадание никак не повод ревновать. Тем более что он и сам, кажется, не остался равнодушным к унижениям Гирзела отцом.
– Кир, я уже сказала, что поводов ревновать у тебя нет, – напомнила я. – Хочешь — веришь, хочешь — нет.
Ни в чём убеждать или разубеждать с пеной у рта по-прежнему не собиралась. Пусть лучше учится доверию с первых же дней. Если это реально был приступ ревности, а не собственничества, то бесконечные вспышки оной мне тоже не нужны.
– Я верю, – выдохнул Лисовский мне в губы и прильнул к ним поцелуем.
У меня моментально закружилась голова и ноги стали ватными. Едва успела удержаться за его шею, обвив её руками. Впрочем, упасть в его крепких объятиях мне по-любому не грозило.
