Книга Я не продаюсь, страница 54 – Татьяна Тэя

А если стрелять начнут? Закрою её собой. Как Инна когда-то меня. Лягу сверху, а дальше… пусть хоть граната рванёт.

- Мы старались быть очень вежливыми. Надеюсь, ты оценил. И обойдёмся без глупостей, - вклинивается в мои мысли голос чужака.

На переднем сиденье тот самый мужик, который сказал, что Томы в планах не было.

- Я не убийца, мне просто нужны обратно деньги моей семьи, - продолжает он. - Твоя… по материнской линии, не совсем разумно влезла и переиграла нас на нашей же территории. Они купили нашу землю за бесценок, тогда пусть платят в два раза дороже за своих детей. Пусть всё будет справедливо.

Я не знаю, по каким законам живут эти люди. Наверное, по собственным. И логика у них убийственная. Непонятная мне.

- Решил, что крови достаточно. Обойдёмся деньгами. И закроем этот вопрос. А то решение проблемы подзатянулось. Мне не хочется терять своих людей, твоему отцу, наверняка, тоже это надоело. Кто-то должен был сделать шаг навстречу.

Если для него киднеппинг – это шаг навстречу, то я никак это комментировать не собираюсь. Киваю лишь, давая понять, что всё услышал.

Мы едем ещё с полчаса, пока не тормозим на одинокой пустынной дороге. Сейчас ранний вечер, и я понимаю, что с момента нашего похищения прошло чуть меньше суток. Но небо серое. Тёмные снежные тучи нависают над макушками деревьев, и окружающий пейзаж – заунывный и безликий, похож на декорацию из дешевого кино.

- Выходите, оба, - несколько минут спустя, следует приказ. – По разные стороны от машины.

Пожимаю руку Томы, смотрю в карие глаза, полные паники, пытаясь донести, чтобы не волновалась и доверилась мне. Она вылезает из машины, но глядит на меня до тех пор, пока дверца не захлопывается, и я не остаюсь в салоне один.

Дверь с моей стороны открывается. Мне второго приглашения не нужно, так что я выхожу. И вижу отца чуть поодаль. Стоит перед тёмным авто, а за его плечами мини-армия, которую он захватил на всякий случай и для устрашения.

Под ногами размякшая грязь, ветер пробирается под куртку, скула ноет и рёбра тоже. Вдох даётся с трудом. Верчу головой, но Томы не вижу. Она по другую сторону и за высокой крышей машины не видно её макушку. Но она там…

- Иди первый, - меня толкают в спину.

- А девушка? – смотрю на амбала.

- Сначала ты… иди…

И я иду.

Пялюсь на отца, как загипнотизированный, всё-таки поражённый тем фактом, что он выехал из России, а ему ведь нельзя, и примчался лично спасать меня.

На полпути оборачиваюсь, но Томы не вижу. В этот момент на меня накатывает первая волна паники.

Я всё-таки дохожу до отца, который не лезет с объятьями, лишь скупо кладёт мне на плечо свою руку.

- Поехали, Тимур.

Взгляд коротко пробегается по моей подбитой скуле, потом отец смотрит вдаль, на своих врагов, а после отворачивается к автомобилю.

- Погоди, - притормаживаю его, - а Тома?

Паника уже шкалит, внутренности сворачиваются в тугой узел, и я не верю происходящему.

Отец молча глядит на меня, жмёт плечом и качает головой, будто и лишних пояснений не надо.

- На хрен! – взрываюсь. - Ты обещал! Что за ерунда? Эй, ты меня слышишь?! – дёргаю его за локоть. – Что, блять, происходит?!

- За неё попросили больше, чем за тебя. Я не понимаю, почему должен так много отдавать за чужую девку.

- Чего? Она не чужая… Она моя. И не девка, а девушка. И вообще Тома не при делах.

- Хватит, умолкни, сын.

Его спокойствие выбешивает.

- Нет, не умолкну! Что за разговоры? Ты сейчас пойдёшь и согласишься на любые условия, - вскипаю сильнее, чувствуя непреодолимое желание ударить отца. – На любые, ты понял?

- Тимур… - произносит так, будто я неразумный младенец.

За нашими спинами хлопает дверца машины, заводится мотор, и я резко оборачиваюсь на звук, начиная паниковать.

- Погодите! – набирая воздуха в лёгкие, кричу я. – Минуту!

- Ты охренел, Тимур? – отец хватает меня плечо. – Ты что творишь?

- Это ты охренел! – кидаю зло, смотря в перекосившееся от гнева лицо отца. – Я тебя что просил? И за меня, и за Тому.

- Да что это за девка такая… стоит целую кучу бабок! Я про тебя, Тимур, всё знаю, и про твой образ жизни. Сегодня одна, завтра – другая, это просто задержалась дольше остальных.

Не хрена он не знает.

- Тебе жалко?

- Просто не вижу смысла.

И я тоже не вижу смысла что-то сейчас ему объяснять и продолжать этот разговор. Разворачиваюсь к бандитам, вскидываю руку, раскрывая ладонь и обозначая, что хочу поговорить. И иду в их сторону.

Но и пары шагов не успеваю сделать. Отец снова хватает меня, теперь уже за локоть.

- Стой, ты куда!

- Туда. За ней.

- И что ты будешь делать?

- Договариваться.

Отец взбешён – это мягко говоря. Ещё и напуган моим своеволием. Наверное, не ожидал, что я поведу себя как смертник.

- О чём?

- Денег предложу. У меня они тоже есть, если не забыл.

Крылья отцовского носа раздуваются, когда он со сдерживаемой яростью бросает.

- Это деньги твоей матери.

- И что? – прихожу в холодное бешенство, слова цежу почти сквозь зубы. – Думаю, она не была бы против, если бы они пошли на спасение человеческой жизни.

Несколько секунд мы меряемся взглядами, отец пытается давить авторитетом, но я уже всё решил. Если он сейчас насильно затолкает меня в машину и увезёт отсюда, знает, что никогда его не прощу. А ещё знает, что пойду до конца. Я ведь такой же упёртый, как и он.

- Я сам, - толкает меня себе за плечо. – Не дорос ещё переговоры вести.

Он, конечно, ошибается. Я дорос. До взрослых решений и поступков. До много дорос. Резко повзрослел, когда лежал придавленным мёртвым телом Инны к днищу автомобиля, а автоматная очередь решетила дверцы.

До чего я никогда не дорасту, так до грязных дел. И желания не испытываю. Ни подобный бизнес вести, ни с бандитами учиться взаимодействовать. Никогда.

Смотрю, как отец и тот хмырь в чёрном встречаются посередине, завязывается недолгий диалог. Мужик делает знак своим, дверца чёрного внедорожника раскрывается, и оттуда выталкивают Тому.

Боже… я же не дышал всё это время.

Пиздец, как горло сдавило, но и ничего сказать не смею. Лишь смотрю, как её пихают в спину, и она идёт на заплетающихся ногах в мою сторону. Скользит по грязи, размокшей от недавнего дождя. Идёт и смотрит только на меня. Только. На. Меня. Своими огромными карими глазами. Полными ужаса. И слёз.