Книга Теория ракушек, страница 24 – Лана Вейден

Пожалуй, я ошиблась – она была похожа не на снегурочку, а на принцессу.

– Ты уже закрыла сделку? – спросил у нее Марк.

– Еще нет, через два часа закрою. Я тебе потом позвоню.

– Хорошо.

После этого девушка повернулась в мою сторону и спросила с любопытством.

– А это кто?

Замечательно. Спрашивает так, словно меня тут нет.

– Анжелика. – ответил Марк, как будто это что-то объясняло.

– А-а-а, – протянула девушка и вдруг потрепала меня по щеке, – привет, Анжелика.

Щека мгновенно запылала.

– Здравствуйте, – буркнула я, с трудом сдерживая негодование. Вот зачем она такое сделала?

– Ладно, я побегу. Марк, до встречи!

– До встречи!

Как только девушка отошла, я наклонилась, зачерпнула пригорошню снега и приложила к щеке.

– Что случилось? – почему-то поинтересовался Марк. – Что это с твоим лицом?

– Ничего, – ответила я, хотя было большое желание завопить на весь район – «какого чёрта меня полапала твоя девица»?

– Подожди, дай посмотрю, – он подошел вплотную и мягко, но настойчиво отвел мою руку в сторону, а потом удивленно поднял брови, – поверить не могу! Как это понимать, Лика?

Невероятно, но в его взгляде даже читалось беспокойство, только я не знала, что ответить. Точнее – не было никакого желания объяснять. Поэтому я промолчала, а Марк, словно в задумчивости, наклонился еще ближе и вдруг провел прохладными пальцами по моей коже. Движение было легкое, успокаивающее, и неожиданно я почувствовала, как жар начинает стихать.

Потом скосила глаза и заметила на шее Марка пульсирующую жилку.

Пока его пальцы скользили по моей щеке, я всё смотрела и смотрела на эту жилку, и вдруг поняла, что моё сердце тоже стало пульсировать, причём совершенно по-особенному – как будто в нем рождалось что-то пронзительное и сладкое.

Это «что-то» было сильнее всех чувств, что я знала прежде. Не совсем понятное, немного пугающее, но почему-то всё равно желанное.

То, от чего картина прежней жизни начинает казаться лишь эскизом.

То, от чего хочется ловить ртом майские сквозняки, прижимать нос к смолистому порезу на осине, бегать босиком по краю моря, и, пытаясь ухватить сонные рассветы, чувствовать кожей жар другого дыхания, а под кожей – взрывы ослепительных мурашек.

То, что делает тебя самым уязвимым и самым всемогущим на свете.

Что же это было такое?

Не успела я ответить на вопрос, как Марк отстранился, а перед моими глазами сразу возникло лицо сказочной девушки. Кто она ему? Может ли быть родственницей или сестрой?

– У вас есть родственники? – спросила я.

– Что? – кажется, он удивился такой неожиданной перемене темы.

– Ну… братья там… или сестры…

Лицо Марка снова стало непроницаемым. Да, он определенно не любил говорить о личном. Правда, на этот вопрос все-таки ответил – как бы нехотя.

– Да, у меня есть брат. А почему ты спрашиваешь?

– Маленький? – я сразу вспомнила зайцев в шкафу.

– Чуть старше тебя. Живет в Германии. Только он… – после этих слов Марк запнулся, а на его лице появилась странная усмешка.

– Он – что? – переспросила я.

– Уже занят.

Я вспыхнула. Что еще за намеки, я ничего такого вовсе не имела в виду!

Лицо снова начало гореть – на этот раз от возмущения. Я еле дождалась, когда мы дойдем до развилки и попрощаемся. Но, когда это случилось и Марк стал уходить, меня посетила очередная гениальная идея.

– Марк Эдуардович, постойте! – крикнула я ему вдогонку.

– Что? – он сразу остановился и обернулся.

– Скажите, я похожа на ангела?

Клянусь, я вовсе не собиралась с ним заигрывать. Просто подумала, что это замечательный способ застать человека врасплох. Но не тут-то было! Марк совсем не изменился в лице, лишь прищурился в своей обычной манере и оглядел меня сверху донизу, словно оценивал. Как будто прежде никогда меня не видел.

– На ангела? Ну, нет. Пожалуй, на чёрта в юбке, – наконец произнес он.

Хоть я и не нарывалась на комплимент, но всё равно рассердилась.

– Вообще-то понятно, почему вы так говорите. Ведь я не прыгаю перед вами на задних лапках, как остальные! – я вытянула губы, подкатила глаза и передразнила Михееву. – Ах, Марк Эдуардович! Вы такой классный, Марк Эдуардович!

Марк вдруг засмеялся.

– С твоей фантазией, Анжелика, надо книжки писать.

– А вы… А с вашей фантазией… – так хотелось сказать в ответ что-нибудь обидное, но ничего не придумывалось, поэтому я просто махнула рукой, молча развернулась и пошла в сторону своего дома.

Ауфидерзейн, Марк Эдуардович.

Идите к чёрту.

…Придя домой, я переоделась и села делать домашку. Начала с физики, но в голове был полный сумбур. Я смотрела на «Физику», «Физика» смотрела на меня, и «химии» между нами не возникало.

Отложив  учебник в сторону, решила написать сочинение по литературе. Надеялась, что муки творчества перемелются в муку творчества – глядишь, что-нибудь да испеку для Барби. Только попытки были неудачными – мысли путались, а еще я постоянно проверяла соцсети – есть ли что-нибудь от ВВ? Конечно, это очень глупо и даже самой себе признаться стыдно, но почему-то я ждала сообщение от него.

Он не писал. Промаявшись до десяти, я наконец  доделала уроки и стала ждать маму. А когда она вернулась и мы сели ужинать, я вдруг спросила:

– Мам, а почему у вас с папой не сложилось?

Или это было не вдруг? Может, вопрос уже много лет зрел в моей голове?

У мамы же, судя по реакции, давно был заготовлен ответ. Она громко вздохнула:

– Сначала расскажу тебе историю. Однажды – я тогда была еще маленькой, – твоя бабушка решила испечь какую-то сдобу. Запах ванилина разносился по всей квартире, – такой умопомрачительный, сладкий… и я подумала: ванилин – самое вкусное, что есть на свете. Как только бабушка отвлеклась, я схватила пакетик и высыпала себе в рот. Из глаз тут же брызнули слёзы, бррр!  Никогда не забуду того ужасного вкуса!

Так вот, позже я поняла: некоторые люди подобны ванилину. Можно вдыхать на расстоянии, но только не пробовать. Не приближаться. Твой отец – как раз из таких.

– Но когда ты это поняла? Наверняка еще до моего рождения?

– Поняла раньше, да, однако продолжала запихивать этот «ванилин» горстями – давилась, плакала, но ела. Я должна была съесть всё, чтобы осознать окончательно – мы не можем быть вместе. Понимаю, тебе, скорее всего, больно это слышать, но врать не хочу. Главное, знай: я ни о чем не жалею! Ведь у меня есть ты и я тебя очень люблю.