Онлайн книга «Кто я?»
|
Нина отдала ей свернутую купюру, женщина засунула ее в лиф, еще раз посмотрела на меня, ухмыльнулась и закрылась у себя в квартире. – Не обращайте внимания, – сказала Нина, – гостей здесь не любят, тем более таких, как вы. – А какой я? – Другой, не ровня. – Не говорите так, это все предрассудки. Мы остановились на третьем, возле неприметной двери. Нина осторожно отперла ее, стараясь не скрипеть проржавевшими петлями. – Проходите на кухню, – указала она, – я сейчас. В комнате горел приглушенный свет, он падал на пол из щели меж прикрытых штор. Скрипнула кровать, видно, Нина поцеловала малышку, та недовольно замычала, и Нина, сияя, вышла из комнаты. – Она моя радость, у нее отцовский вздернутый нос, я всегда целую ее в нос, как прихожу. А она вытирается и бурчит. – Дети, – как будто со знанием дела сказал я. Нина ставила чай. Я смотрел на ее хрупкие плечи, которые с трудом поднимали и чайник, на ее узкую фигуру, ссутулившуюся у плиты, и не понимал, чем эта хрупкая женщина могла помешать министерству. Неужели после всего пережитого она опять хочет рискнуть? А если ее засекут… Конечно, засекут, не зря же я здесь. А ведь следующий сценарий может быть еще хуже этого. Может, она думает, что хуже и быть не может, а зря. – Значит, вы работаете в том кафе уже несколько лет? – Я не знал, с чего начать разговор. – Да, и это, надо сказать, мне крепко осточертело. Она села напротив. – Но ведь это не самая плохая работа. – Вы думаете? – Она подняла бровь и еще раз осмотрела меня с головы до ног. – Наверное, – замялся я. – Наверное, есть еще хуже. – А есть еще лучше, и еще лучше, и еще. – Она остановилась и посмотрела куда-то через меня. – Наверное, несомненно, есть, – согласился я, нельзя было не согласиться. Чайник закипел. Нина ринулась снимать его с плиты, чтобы свистом не разбудить дочь. – Но ведь идти против министерства… – продолжал я. – Министерство отняло у меня все. Если бы не оно, мой муж был бы жив. Чем помешал им мой ребенок, чем? – Но есть порядок, законы… – А, и вы туда же! – Нет-нет, я не туда же, совсем не туда. Еще немного, и она догадалась бы, что я за тип. От самого себя мне становилось противно. Какая идиотская у меня все же работа, и никакие служебные квартиры и машины не могли компенсировать весь стыд, который я испытывал в данный момент. – Я пишу картины, – начала она после небольшого перерыва, – и хочу продавать их под чужим именем. Они ничего не узнают. Кому я нужна? «О, милая, похоже, они уже все знают», – хотел было выпалить я. Какая она тебе милая? Совсем с ума сошел? Давай попроси ее показать тебе эти ее картины и сфотографируй их незаметно для протокола. Ничего я не буду просить! Слабак! – А хотите я вам их покажу? – Кого? – Картины. – Ой, не надо… – Не хотите? – обиделась она. – Нет хочу, очень хочу. – Тогда пойдемте. И птичка в клетке… – Да заткнись ты! – Что вы сказали? – Ничего-ничего. – Пройдемте, – сказала она, – это в чулане. Нина спотыкалась обо что-то в темном коридоре. – Лампочку надо поменять, – будто извинилась она и взяла меня за руку, прокладывая путь. Весь он был заставлен хозяйственной утварью, металлическими ведрами, старыми велосипедами, швабрами, тряпками. – О боже, что это? Я стал судорожно смахивать что-то с лица, но оно, мерзкое и липкое, никак не уходило. – Это паутина, – рассмеялась Нина. Наконец она щелкнула выключателем и открыла дверь, что таилась в самом конце этого захламленного ада. В небольшом чулане по периметру вдоль облупленных серых стен одна к другой были приставлены картины. На полках стояли краски, баночки с какой-то жидкостью, пахло маслом и растворителем. Кисточки мохнатыми хвостами выглядывали из металлических банок от кофе. Это была совсем другая жизнь. Я видел, как дышит Нина. Ее грудь поднималась и опускалась, она будто сердцем дышала. Да этот уголок и был ее сердцем, отдушиной. Которую я должен буду разрушить. – Это прекрасные картины, – я взял одну, – у вас талант, Нина. Она смущенно заулыбалась. – Да ладно вам, это просто хобби, – махнула она рукой. И что министерство могло иметь против хобби? Наверное, ничего, если бы оно так и осталось закрытым вот здесь, в этом самом чулане. – Но ведь их можно и не продавать, – начал я. – Как это? – удивилась Нина. – Мне нужна студия, материалы. Да и моя дочь, я хочу хоть немного заработать. Я не знаю, какое будущее гарантирует ей министерство. А если такое же, как у меня? Официанткой в забегаловке. Что тогда? У нее будут хотя бы деньги, деньги, которые смогу скопить для нее я. У моей девочки и так ничего нет, у нее отняли отца, а мать – на ужасной работе. Что будет, когда она поймет, что не такая, как все, что она хуже многих? Я соберу эти деньги ради нее. Я молчал. – Я уже все придумала. – Она посмотрела на меня каким-то сумасшедшим от радости взглядом. – За мной ухаживает один мужчина. О боже, опять?! Я смолчал. – Он обещал мне помочь. Что я ей скажу? Не доверять никому? А я для нее кто? – Я не могу быть всю жизнь официанткой, понимаете, не могу. Я понимал. – Честно сказать, – она замялась, – пару картин я уже продала, и людям они очень понравились. На заработанные деньги я купила новые краски и несколько холстов, я могла бы развернуться. – А потом что, Нина? Вы не сможете так свободно этим заниматься. – Вы правы. Здесь не смогу. – Не понял… – Я хочу сбежать! Из этого дома, из этого города. Господи, она не знает, что говорит. – Неужели вам никогда не хотелось сбежать? – Она посмотрела на меня полными слез глазами. Хотелось, прямо сейчас… Мы поговорили еще немного, она все твердила, что заслуживает лучшего, я со всем соглашался, а после ушел. Единственное, на что я надеялся, это что ее новый хахаль просто брешет ради легкого секса. Навешает ей лапши на уши, а она поверит всему. Никто не решится сбежать, никто не будет брать на это дело женщину с ребенком. |