Онлайн книга «Сотник. В ответе за всех»
|
Что и говорить, с легкой руки Михаила в младшей страже были приняты строевые песни времен гражданской войны – это да. Но ведь не Вертинский же! Хотя «Негра» Миша напевал бывало… Как иногда и Тимка – что-то из Цоя и «Арии». Вот и результат – запомнили. Очередь на мосту продвигалась быстро. Кого-то стражники пропускали в детинец, а кто-то и вообще ушел, узнав о том, что князя в хоромах нет – еще с утра отправился на соколиную охоту, оставив за себя ближнего боярина Аникея Федоровича. Тот, как видно, был бюрократом честным – принимал всех, правда вот многим был нужен лично княже… Настал черед и Михайлы. Ермила он прихватил с собой – негоже господину сотнику без слуги, да и вообще, не оставлять же парня на улице – а вдруг какие подробности боярин узнать захочет. – Михаил Фролов сын Лисовин, сотник из Ратного, – с порога представился Миша. Сидевший во главе стола человек (судя по богатой ромейской тунике – тот самый ближний боярин) поднял глаза. Худой, с редкой рыжеватой бородкой и узким лицом, он чем-то напоминал строгого школьного учителя-педанта. К такому-то лицу еще бы роговые очки! Представив боярина в очках, сотник невольно улыбнулся… правда, улыбку тут же согнал – ибо негоже! Державшийся позади Ермил тоже поклонился, приложив руку к сердцу. Кроме боярина, за столом сидели двое писцов – младые отроки, немногим старше того же Ермила. Отроки деловито скрипели писалами по бересте, разбирая целую кучу грамот. – А, Михаил из Ратного, – боярин скривил губы в неком подобии улыбки… которую можно было принять и за брезгливую гримасу. Правду ни один физиономист бы не определил – вот и пойми, рады тебе – или не очень? – Вижу, веселый ты парень… Ага! Улыбку боярин все же заметил. Постучал пальцами по переплету лежавшей на столе, рядом, книги. Этак многозначительно постучал… Впрочем, пока разговаривал мирно: – А я – Аникей Федорович… Ну, как там в Ратном у вас? Как Корней Агеич? Опа! Аникей, однако же, знает деда! – Поклон вам передавал. – Ну и ему поклон… Погоди-ка… Я же тебя помню! Ты у князя бывал как-то… с княгинюшкой разговаривал… Ну да, ты. Однако же князь нынче на охоты уехал. Миша помялся: – Ну, у нас тут такое дело… Взгляд сотника снова упал на лежавшую на столе книгу… Книга… Боярин Аникей… А не тот ли это Аникей, книжник, про которого говорил греческий купец? Скорее всего, так и есть. Значит – что? Значит, надо начать с того, что человеку приятно, а уже потом переходить к более важным делам. – Книжицы важные ищу, Аникей Федорович, – открыто улыбнулся Михайла. – Думаю, у вас совета спросить. – Книжицы? – Вот тут уж видно стало, какая у боярина обаятельная и дружелюбная улыбка! – Что за книжицы? Да ты садись, сотник, не стой. Начальник княжеской канцелярии кивнул на лавку для посетителей. – А слуга твой пусть там, в сенях присядет, подождет. – То не слуга, господине – ратник. – Все одно… Так что за книжицы ищешь? Думаю, в этом тебе помогу. Ага! Заинтересовался. Вон как глаза-то блеснули. – Мне бы по агрономии чего, по трехполью… Ну, агри-культура… – Агри-культура, говоришь? Поднявшись на ноги, Аникей Федорович азартно потер руки и принялся расхаживать по горнице, разговаривая будто бы сам с собою: – Это тебе Колумелла нужен… Или Теренций Варрон, Катон Старший… У меня таких книжиц нет… Одначе знаю, у кого есть… Нет, продать-то – не продадут, да у тебя и денег таких нет. Но на переписку дадут – договорюсь. Сыщутся у вас в Ратном писцы грамотные? – Сыщутся, Аникей Федорович! Уж не знаю, как и благодарить. – Потом благодарить будешь! Боярин махнул рукой и пристально посмотрел на Мишу: – Вижу, еще у тебя что-то есть! Давай, не стесняйся, выкладывай, что за дело? Пожав плечами, сотник поднялся с лавки и покосился на писцов… Аникей Федорович взгляд его понял правильно: – Ну-ка, отроцы, погуляйте. А мы тут пока поговорим… Вот тут Миша и рассказал: и о пропавших девах, и о странных убийствах, и об аресте своего «верного ратника» Велимудра. Аникей Федорович стал вдруг сама серьезность. Вздохнул, уселся на лавку рядом с Михайлой: – Видишь ли, Миша… У нас ведь в Турове то же самое происходит. Девицы пропадают – светленькие, стройные… Полсорока случаев уже. Дело сие поручено человеку знающему, верному… Сейчас с ним и поговорим. Боярин выглянул в сени: – Эй, кто там есть? Живо кликните мне Артемия Лукича! – Ермил, – с разрешения Аникей Федоровича сотник вышел в сени. – Это точно Артемия Лукича люди были? Ты откуда узнал? – Так люди и сказали. Там, у корчмы… – Артемий Лукич у нас человек известный, – хохотнул в бороду боярин. – Да вот и он идет. Затопали по крыльцу сапоги, вошедший быстро миновал сени, поклонился с порога: – Звали, Аникей Федорович? – Звал, Артемий, звал. Сотник исподволь разглядывал рядовича. Стройный, подтянутый, еще довольно молодой – вряд ли старше тридцати. По здешним меркам – в самом расцвете. Лицо простецкое, круглое, светлая борода, волосы подстрижены в кружок… А взгляд непрост, ох непрост – пристальный такой, цепкий. Одет, как все небедные горожане – длинная (ниже колен) туника по византийской моде, светло-зеленого цвета, с оплечьем и кожаным поясом. На поясе – кожаная сумочка – калита – и кинжал в красных сафьяновых ножнах, на ногах – легкие башмаки – поршни. – Давай, Артемий Лукич, садись да рассказывай, кого ты сегодня поймал? – боярин гостеприимно кивнул на лавку и представил Мишу. – А, Михаил, сотник из Ратного? – Артемий Лукич протянул руку. – Так я тебя помню – у князя как-то видал. Так, значит, рыжий – твой человек? – Мой, Артемий Лукич. – Да можно без «Лукича», просто Артемий, – отмахнулся рядович. – А я думал – врет. Именем твоим прикрывается. Ишь ты, про сгинувших дев выспрашивал. С чего бы? Мне мои люди сразу и донесли. Так я его имать велел да на дыбу! – Как на дыбу? – ахнув, Михаил подскочил на лавке. – Да ничего такого, только что вздернули. Еще и не начинали допрос… – глянув на Мишу, Артемий Лукич усмехнулся и предложил пройти в пыточную – «рыжего освободить». – Заодно, господин сотник, мне все и расскажешь. Что там у вас с девами произошло? Голый по пояс, рыжий Велька уже висел под сводчатым потолком низенького полутемного подвала, мрачного и холодного, как и положено пыточной. Руки подростка были неестественно вывернуты, глаза закатились. Хотя, судя по отсутствию следов на теле – парня еще не били. Однако – уже примеривались, рядом с дыбой прохаживался какой-то мускулистый хмырь с длинным кнутом. Другой хмырь деловито растапливал очаг – калить инструменты для пытки. |