Книга Трофей генерала драконов, страница 62 – Мария Лунёва

Я покачала головой. Беседу нужно было прекращать. Слишком тонко играла эта женщина на чувствах, нехорошие мысли в голову вкладывала.

Сомнения, страх одиночества...

— Не зря вы жизнь прожили, — я невольно усмехнулась. — Но об одном умалчиваете. Я ведь клялась. Меня всю жизнь предавали, Матиль, если позволите обращаться к вам просто по имени. Не могу я поступить так же, как и они. Себя потеряю, нить, за которую всю жизнь держалась, оборву. И боюсь, не удержусь. Предательство — самое страшное, что может совершить человек.

— Верная, значит, — она закивала.

— Да. И себе, и ему...

— А если выяснится, что виноват он перед тобой? Что предал? Простишь?

Я задумалась. Простила бы?

— Да, — ответ дался мне слишком легко.

— Вот. — Она как-то нехорошо хохотнула. — Даже не зная в чем его вина? Простишь что угодно?

— Если бы он вернулся, Матиль, я простила бы всё.

— А как же Калле? Как же мой племянник? Неужели он совсем тебе не мил? Ты ведь его избранная. А как же его любовь, его мучения?

Тяжело вздохнув, я отвернулась и проследила, как Талья, уже не сопротивляясь своему белому дракону, кружится в его объятьях у костра. Столько счастья было на её лице. На мгновение душу укусила зависть, но тут же исчезла без следа. Сестра свое заслужила.

— Лера, в молчании ответа не найдешь, — пожилая драконесса не желала оставлять меня в покое.

— Если бы я встретила его первым, если бы не клялась другому...

— То выбрала бы племянника? Калле? — женщина вцепилась в мою руку и вынудила взглянуть на нее. — Кого бы ты выбрала? Кто тебе милее. Не девочке, упавшей с обрыва, а тебе — взрослой женщине. О ком ты думаешь, оставаясь с собой наедине.

— Я не знаю, — меня испугал ее напор, драконесса вынуждала сказать то, о чем я и думать боялась. — Это нельзя сравнить. И никак тут не ответишь.

— И всё же, лера, приди сейчас тот второй и скажи, что не нужна ты ему. Что у него другая… Это разбило бы тебе сердце?

Прикусив губу, ощутила, как к горлу подступает ком и предательски начинают щепать глаза. Но Матиль смотрела прямо. Она не отступится, поэтому собравшись с духом тихо пробормотала:

— Я… Мне будет больно, но это освободит меня.

— И ты взглянешь на моего племянника всерьез?

— Если он искренен в своих чувствах и ему нужна такая, как я...

— Ты нужна мне любая, Алисия, — этот шёпот у самого уха заставил подпрыгнуть. Тёплые огромные ладони удержали меня на месте. — Значит, выбирая между мной и тем призраком прошлого, ты указала бы на меня? Если не нужно было при этом наступать на горло своей чести, ты назвала бы мое имя?

— Вам не говорили, что подслушивать неприлично? — Сердце забилось так быстро, что, казалось, птичкой выпорхнет из груди.

— Нет, не говорили. Как-то этот момент в моём воспитании упустили. — Сухие губы мужчины коснулись кончика моего уха. — У нас у драконов, моя нежная лера, в любви как на войне все средства в ход ради победы.

— Оставлю вас, Калле, своего я добилась, — радостно прощебетала Матиль. — И не морочил бы ты девочке голову. Мается же.

— Несколько дней ничего не решат, тетушка, — произнеся это, Калле сильнее сжал меня в тисках своих рук. — Я ещё не всё выведал. Теперь мне нужны только ответы. И я не успокоюсь. Ты ведь меня знаешь.

— Знаю, сынок, знаю. И о чем мы твердили тебе долгие годы, то же ведаю. И от отца тебе еще прилетит. Не посмотрит, что вырос, как возьмет хворостину, да отходит.

— Добра ты, Матиль, — в голосе генерала послышались смешливые нотки, — поди сама ему еще эту самую хворостину и притащишь?

— А будешь девочку изводить и припасу прутик заветный. Не сомневайся.

— О чем вы? — я силилась понять, что за недомолвки.

Чем меня изводит Калле? Что я не знаю?

Матиль задрала подбородок и с неким высокомерием хмыкнула. При этом ее взгляд был прикован к племяннику. В строгом взоре драконессы мелькнул опасный красный огонек. Магия огня. Но через секунду он погас. Пожилая женщина устало покачала головой.

— Молодые, глупые... Гордость, страх, — проворчала она. — Все что-то выясняете, бегаете со своим достоинством. Тешете обиды. Глупая молодость! Как бы там ни было, я рада, что все так обернулось. Что злоба взяла верх и ты, Калле, прибыл сюда. А теперь расхлебывай свою же кашу. Давай, сынок, греби ложкой.

— Да о чем же вы? — не выдержала я. — Что значит — греби? Что за каша?

— Любопытство леру не красит, — тут же шепнул мне на ухо вредный генерал. — Это же неприлично, Алисия.

— Что неприлично? — возмутилась и тут же закрыла рот, ощутив, как этот наглец легонько целует меня в шею за ушком. — Генерал Орм! Прекратите немедленно.

От волнения и новых для себя ощущений вспотели ладони. Озноб прошелся по телу и обратился в волну раскалённой лавы.

Сглотнув, уставилась на довольную драконессу. Рассмеявшись, она развернулась и пошла к высокому костру, оставляя нас наедине в этой резвящейся толпе.

— Генерал Орм, — выдохнула я. — Не смейте!

— М-м-м, Алисия. Какие бурные эмоции, — зашептал он, обжигая кожу своим дыханием. — Лера должна быть сдержанной и отстранённой. Так, кажется...

— Да вам-то откуда знать?! — прорычала я, стараясь вырваться. Но куда там: объятья стали просто неприличными.

— О, я много чего знаю о лерах. Например, нет ничего важнее приданого.

— Какая глупость, приданое — это всего лишь гора тряпья, — рычала я, хлопая его по наглым, шарящим по моему телу ручищам.

— Глупость?! — казалось, в его голосе появилось настоящее удивление. — Интересно меняется представление о жизни с годами. Вы с Тальей поэтому с такой легкостью сегодня уничтожили сундуки твоих сестер?

— Не докажете! — я мгновенно прекратила сопротивление и испуганно замерла. — Не было такого.

— Было, моя прелесть, было. Но я не собираюсь ничего доказывать, — хмыкнул он. — Вас видели. Не умеете вы красться да ещё и с ведрами в руках. Ещё и хромая… О чем только думала, Алисия?

— Уж явно не о совести, — ответила выпадом на выпад. — Была в своем праве.

Дракон замер, а потом, резко разжав руки, развернул меня и прижал к своей груди, снова захлопнув тиски объятий. Схватившись за его мощные плечи, боялась поднять голову и встретиться с ним взглядом. Лицо заливала краска смущения. Склонившись, Калле провел носом по моим волосам и сделал глубокий вдох.

— Ты так чудесно пахнешь, — его шепот выбивал из равновесия. — Не злись на мой маленький допрос. Но это так на тебя не похоже. Чтобы ты и затеяла что-то темное! Что они сделали? Чем так задели тебя и Талью?

Я молчала, не зная, жаловаться или нет.