Книга Вечный Герой. Том 1, страница 55 – Юрий Винокуров

— Я тебя знаю? — спросил пришелец.

— Не уверен, благородный герой. Мой хутор находится… гхм… находился в сорока верстах на юг и вы заходили пару раз, переночевать, когда проходили мимо!

— Маханыч? — нахмурился Седой, вспоминая.

— Точно! — широко улыбнулся старик.

Визитер слегка расслабился.

— Извини, отец, память уже не та!

— Какие ваши годы! — запротестовал дедуган, всё также по-дурацки улыбаясь.

— У тебя же вроде всех детей и внуков мужского пола в дружину забрали… Ну, из тех, кто не погиб? — настороженно махнул в нашу сторону ватажник.

— Дык, это не мои родичи! Это пришлые ватажники!

— Ватажники? — заинтересовался пришелец. — А где остальные бойцы?

— Вся ватага перед тобой! В полном составе! — я, наконец, встрял в разговор. — Вольная ватага «Всем Сасать», прошу любить и жаловать!

На что мой собеседник, внезапно рассмеялся.

— Какой идиот придумал такое название?

— Да уж получше, чем «Бычий Хер», — ответил я, немного обидевшись.

Маханыч испуганно шикнул, но было уже поздно. С лица Седого мгновенно сошла улыбка, он молниеносно переместился ко мне и схватил за горло… Ну, точнее, он попытался это сделать… Я тоже не зевал. Продолжая сидеть на телеге, я просто выкинул вперёд ногу и впечатал подошву ботинка в грудь подбежавшего. Честно говоря, я его немного пожалел… И сразу же понял, что сделал это зря. От моего удара вполсилы вместо того, чтобы отлететь в сторону, он всего лишь притормозил, схватил меня за ногу, выкручивая и, кажется, пытаясь её сломать.

И, судя по всему, сил у него для этого было достаточно! Мне пришлось, оттолкнувшись руками повернуть тело в сторону кручения, дабы избежать вывиха. Одновременно, опираясь на руки, я вломил гаду второй ногой по лицу, уже не сдерживая себя.

Седой крякнул и отпрянул, из разбитого носа у него текла кровь. Его спутники-люди тут же наставили на меня винтовки, а человеко-зверь сзади зарычал, перехватывали оружие в боевое положение.

— Спокойствие! Только спокойствие! — заорал я, поднимая руки, рассчитывая предотвратить неизбежное кровопролитие. Лысый, при моих словах еле-еле, в последний момент, удержал в руках молот, который уже был готов отправиться в полет в голову зверя.

— Мы пришли с миром!!! — странная фраза пришла мне в голову в критический момент.

К чести Седого, ярость покинула его. Одну руку он поднял, останавливая своих, а второй — провел по лицу рукой и задумчиво посмотрел на окровавленную ладонь.

— Как-то слишком ловок ты для крестьянина, — улыбнулся он.

— А кто тебе сказал, что я крестьянин?

— Ну а кем ты можешь быть? — продолжал играть в «угадайку». — Дезертир дружинник? Вряд ли… Скорее, преступник, убежавший на вольные земли.

— Я же сказала — ватага мы, — мне не понравился ход его мыслей.

— Покажи сертификат ватаги! — тут же предложил ватажник.

— Нету у меня сертификата, — буркнул я. — Молодые мы… и это… Дикорастущие! Вот! Не успели зарегистрироваться!

— Хорошо! А где до этого служили?

— «Где-то», — развёл руками я. — В тех местах, которые называются «Не ваше дело»! — начал злиться я, чем снова вызвал недовольство на лице собеседника и угрожающие движения его спутников.

— Слушай, без обид, чувак! — сказал я. — Уж извини за твой разбитый нос, конечно, но ты первый полез! Чего ты, кстати, так возбудился?

Маханыч снова ткнул меня локтем в бог, предостерегая от чего-то. Но на этот раз, Седой уже не дергался.

— Наша ватага называется «Бычий Уй»! Запомни это хорошенько! И держи при себе свои шуточки с дебильным подтекстом! В следующий раз я запихну их тебе в глотку вместе с выбитыми зубами! Понятно?

— Ну рискни здо… — начал я, но вовремя спохватился и широко улыбнулся. — Ладно-ладно, простите еще раз! Ты мне лучше скажи, как мне с вашей мамкой встретиться? — всё-таки вредный у меня характер!

— Не живётся тебе спокойно, как я посмотрю! — нахмурился чувак.

— Какой вы чувствительный, гардемарин, — меня понесло, не люблю, когда мне угрожают, даже всякие Геральты недоразвитые… О! Вспомнил, надо же! — Знаю, что у вас мадам всем рулит, так вот хотел бы с ней повидаться!

— А зачем это ей?

Тут я сбился, потому что ждал ответа вопрос «зачем это нам?» придумал на него ответить, но мужик оказался хорош и сразу поставил вопрос ребром.

Пришлось раскрыть все карты, которые я хотел было приберечь до последнего.

— Да вот поговорить с ней хочу! Возможно, вам подкрепление понадобится. Слышал, время сейчас не спокойное.

На удивление, Седой ответил сразу же, оценивающе оглядев меня и Лысого.

— Хотел бы сказать, что кого попало мы к себе не берём, но что-то в вас есть… Хоть и выглядите вы как бомжи!

Лысый недовольно хрюкнул.

— Какой ранг у вас?

— А это мы обсудим с вашим командиром, — ответил я.

— Даже так? — нахмурился собеседник. Как-то быстро он впадал то в гнев, то в веселье, ему бы нервишки подлечить, надо с ним осторожно! — При всём уважении! — добавил я.

— Хотя, это ваше право. Кодекс Героя это позволяет! — кивнул Седой, а я мысленно поблагодарил незнакомый мне Кодекса, который позволяет держать в секрете свои геройские подвиги и достижения.

— Насчёт тяжелых времен ты прав, но вот только нет сейчас Рыжей в лагере.

— А где она? — тут же поинтересовался я.

— Там же откуда вы пришли, — усмехнулся Седой. — В стране «Не твое дело»!

— Один-один, — тоже улыбнулся я. А он не такой чурбан, как я думал.

Собеседник повернулся к Маханычу.

— А с вами что? Дружинники с земли согнали? — безошибочно определил он.

— Так и есть, — кивнул дед, заискивающе улыбаясь. — Согнали с земли, ироды, насильничать хотели, братца моего убили! Если бы не эти добры молодцы, все бы мы там полегли!

Седой задумчиво посмотрел на меня.

— Если мне не изменяет память, и ничего не поменялось, то сборщик налогов в компании меньше восьми княжеских дружинников не выезжает! Как же вы с ними справились?

Я почесал репу.

— При помощи несомненного чуда и «какой-то матери», как обычно! — развёл руками я.

И тут взгляд Седого, наконец, сфокусировался на нашем немаленьком табуне, который пасся в сторонке. Он мысленно пересчитал лошадей и поморщился ещё больше.

— А где вы коней подрезали? Конокрады? — во взгляде его проскользнуло очевидное презрение.

— Нет, мы благородные пираты! — не удержался я. — Маханыч, скажи ему!