Онлайн книга «Последнее обещание»
Бывший муж провел по волосам, отчего они встали дыбом, придавая ему сходство с каким-то сумасшедшим профессором. – Ты всю жизнь собираешься припоминать мне этот промах? – Этот… этот промах? – Я была в ярости и решила ничего не добавлять к сказанному из соображений безопасности. – Убирайся. – Да ладно тебе, Тара. Не будь такой… – Вон… Вон… Вон отсюда! – крикнула я. Я толкала его вперед по коридору, а он продолжал усугублять свое положение: – Мы могли бы прийти к тебе. Уверен, Сюзи согласилась бы помочь с ужином. На стол бы накрыла, например. Главное, ей готовку не доверять. Она в этом не очень сильна, насколько я… – Ральф! – скомандовала я. – Заткнись и немедленно верни мне ключ. Он промямлил что-то о моей безопасности, о том, что он моя надежда и опора, и непременно должен иметь возможность попасть в дом, если со мной что-то случится. Я проигнорировала его мычание, забрала ключ и выставила бывшего за дверь. – Ой, чуть не забыла, – я выдержала драматическую паузу. – Мне нужен развод. Дилан почтил меня своим присутствием, выпил чаю и отправился милосердно оказывать помощь другу, которого бросила девушка, остановившая свой выбор на перекачанном тренере. – Я ему нужен, мам, – торжественно произнес сын. Мне он тоже был нужен, но это, само собой, не в счет. Накануне я похоронила бабушку, самого близкого мне человека, и не отказалась бы от поддержки. Подбросив в камин дров, я вытянула ноги, наблюдая, как поднимаются искры. Глаза закрывались от усталости. Стоило вспомнить бабушку, тут же навернулись слезы. Я не хотела переезжать из Манчестера в Литмэм, но она ведь буквально спасла меня. Если бы не бабушка, меня бы отправили в детский дом. И неизвестно, как бы вообще сложилась моя жизнь. Позвонили в дверь, но я не удосужилась подняться, так как никого не ждала и не испытывала желания дискутировать со свидетелями Иеговы, хоть они и сердечные люди, которые приходят в мой дом лишь с самыми лучшими намерениями. На втором звонке мне пришлось сползти с кресла. На пороге стоял Том с виноватой улыбкой и бутылкой красного сухого. – Подумал, вдруг тебе нужна компания. – Как прозорливо, – рассмеялась я сквозь слезы. – Проходи на кухню. – Как ты? – спросил он, извлекая пробку из бутылки. – Точнее всего мое настроение можно описать словом «меланхолия». Том налил вина в два бокала и протянул один из них мне. – Я… разузнал кое-что… Вчера после похорон… Я все думал о Бэрил и Вайолет, о том времени… о нас… В общем, я погуглил этот монастырь. Ты не против? – Нет, конечно. Пойдем, присядем у камина, и ты мне все расскажешь. Он сел в кресло, которое я привыкла считать креслом Ральфа. – Монастырь все еще существует. Сейчас там живут около двадцати монахов. В основном уединенно, как и прежде. Хотя они варят мыло на продажу. И пиво! Можешь себе представить? Средства идут на содержание монастыря. Последние десять лет они стараются привлечь туристов, хотя эта местность труднодоступна, и добираются туда немногие. У них даже есть сувенирный магазин при монастыре. И еще один рядом, в деревне… как же ее… подожди секунду. – Сэн-Седеза. Так называется ближайшая деревня, – прочитал Том с бумажки, водрузив на нос очки. Я и так все это знала. Выяснила во время поездки с Ральфом. И все же было приятно, что старый друг пытался мне помочь. – Спасибо, Том. Очень мило с твоей стороны. – Я еще почитал на тему амнезии после травмы, о которой пишет брат Исидор. В интернете полно информации. – Продолжай, – попросила я, наклоняясь вперед вместе с бокалом. – Есть два основных вида, – объяснил он, просматривая свои записи. – Антероградная – когда больной теряет способность запоминать события. И ретроградная – невозможность вспомнить события, случившиеся до начала амнезии. Видимо, именно вторым видом страдает Вайолет. – Не уверена, Том. Брат Исидор пишет, что она вспомнила кое-что… неприятное… из своего детства. – Я сделала большой глоток из бокала. Вино оставило горький привкус. – Джордж много лет ее насиловал. – Джордж? – ошарашенно переспросил мой друг. – Ее отчим. Бабушка перед смертью рассказала, что он и есть мой отец. Но тогда она ни о чем не догадывалась. – Боже, Тара, какой кошмар, – он покачал головой. – Мне так жаль. – Давай не будем это обсуждать, – попросила я. – Рассказывай про амнезию. – Как скажешь, – кивнул он и сверился со своими записями. – Существует некий закон Рибо. – Это еще что такое? – Согласно ему, в первую очередь стираются недавние воспоминания, так как нейронные соединения в этом случае слабее, чем у отдаленных, которые снова и снова вызывали в памяти годами. Таким образом, люди могут забыть несколько десятилетий, предшествующих травме, но помнить свое детство. – Звучит ужасно. Просто невозможно представить себе, что у мамы остались лишь эти мрачные воспоминания. – А как же больные вообще живут с такими провалами в памяти? – Ретроградная амнезия – это потеря воспоминаний, а не знаний о мире. И те, кто ей страдают, могут запоминать новое. Голова закружилась, и я протянула Тому бокал, хоть и понимала, что это не поможет. – Мне нужно еще вина. Он вернулся с бутылкой и наполнил мой бокал. – То есть больные не теряют общие знания о мире, речь и все такое. Попробую объяснить, – начал он, заметив озадаченное выражение на моем лице. – Если бы у вас с Вайолет был кролик, в результате амнезии она забыла бы этот факт, но не забыла о том, что вообще представляет собой любой кролик. Несмотря на выпитое вино, до меня начал доходить смысл его слов. – Или она знала бы, что такое дочь, но не помнила обо мне. – Точно, именно так. – Том хлопнул себя по бедру. Где-то внутри снова закипали слезы, но я сделала над собой усилие и не позволила им пролиться. – Ты еще не передумал лететь со мной в Испанию? – Пусть кто-нибудь только попробует мне помешать, – заявил он, поднимая бокал. Будь это возможным, я бы запрыгнула в самолет в ту же минуту. – Когда ты можешь взять отпуск? Друг достал из кармана свой телефон и принялся изучать календарь, надувая щеки и раздосадованно покачивая головой. – Я могу улететь одна. Не хочу доставлять проблем. – Не глупи, Тара. Мы уже решили, что отправляемся вместе. Начало февраля подойдет? |