Книга Солнечные часы, страница 2 – Ширли Джексон

— Может, свáлится замертво на пороге, — пробормотала молодая миссис Хэллоран, глядя вслед свекрови. — Фэнси, милая, ты бы хотела, чтобы бабушка свалилась замертво?

— Да, мама, — ответила Фэнси, одергивая длинный подол черного платья, которое бабушка заставила ее надеть.

Молодая миссис Хэллоран считала, что черный не подходит десятилетней девочке, да и вообще платье чересчур длинное, к тому же слишком простое и грубое для престижа семьи Хэллоран; утром у нее случился приступ астмы, словно в доказательство, однако Фэнси все равно одели в черное. Длинная юбка развлекала девочку во время похорон и в машине, и, если бы не присутствие бабушки, день определенно выдался бы чудесный.

— Я буду молиться об этом, пока жива, — заявила молодая миссис Хэллоран, набожно складывая руки.

— Хочешь, я ее столкну? — предложила Фэнси. — Как она столкнула папу?

— Фэнси! — воскликнула мисс Огилви.

— Пусть говорит, что хочет, — возразила молодая миссис Хэллоран. — Пусть запомнит хорошенько. Фэнси, детка, повтори, что ты сказала.

— Бабушка убила папу, — послушно повторила Фэнси. — Столкнула с лестницы и убила. Это сделала бабушка, правда?

Мисс Огилви возвела глаза к потолку, однако понизила голос, как приличествует в день траура:

— Мэри-Джейн, вы извращаете ум ребенка и к тому же лишаете ее шансов на наследство…

— В этот день, — заявила молодая миссис Хэллоран, придавая мышиному личику выражение укоризненного достоинства, — я хочу, чтобы вы все до единого запомнили раз и навсегда: Фэнси стала сиротой из-за мерзкой старухи, которая не вынесла, что дом принадлежит кому-то другому! А ведь я была его женой, возлюбленной спутницей жизни!

Она часто задышала и прижала руки к груди.

— Столкнула его с лестницы, — добавила она угрюмо.

— Я твоего отца бессмертный дух ^[1], — процитировал Эссекс, обращаясь к Фэнси.

Он зевнул и поерзал на бархатной кушетке.

— А где «похоронные пироги»? ^[2] Не собирается же старуха морить нас голодом, раз захапала все себе?

— Это неслыханно! — воскликнула молодая миссис Хэллоран. — Думать о еде, когда Лайонел еще не остыл в гробу! Фэнси!

Она протянула руку, и Фэнси неохотно подчинилась, взметнув черным подолом. Молодая миссис Хэллоран двинулась в сторону главной лестницы.

— Теперь мое место подле сироты, — сказала она через плечо. — Пусть принесут мой обед наверх, в детскую. Все равно у меня сейчас начнется приступ.

«Когда жить, если не теперь?»  ^[3]— гласила надпись черными готическими буквами с капелькой позолоты над аркой окна, расположенного на лестничной площадке. Молодая миссис Хэллоран остановилась у окна и обернулась. Фэнси все еще поднималась по лестнице, путаясь в подоле юбки.

— Горе мое горькое, — вздохнула молодая миссис Хэллоран, прижав одну руку к груди, а другой едва касаясь широких отполированных перил. — Фэнси, поторопись же!

Слегка опираясь на плечо дочери, миссис Хэллоран исчезла в левом верхнем крыле, которое до недавнего времени делила с Лайонелом.

Эссекс с отвращением смотрел им вслед.

— Муженек-то небось только и мечтал о смерти, — пробормотал он.

— Не надо вульгарностей, — нахмурилась мисс Огилви. — Даже наедине со мной, пожалуйста, не забывайтесь: мы — всего лишь наемные работники, а не члены семьи.

— Вообще-то, я тоже здесь, — внезапно подала голос тетя Фэнни из темного угла. — Вы этого, конечно, не заметили, но прошу вас, не смущайтесь. Хоть я и член семьи, вовсе не обязательно…

Эссекс снова зевнул.

— Есть хочу!

— Интересно, подадут ли настоящий обед? — поинтересовалась мисс Огилви. — Я впервые на похоронах с тех пор, как живу здесь; даже не знаю, что она решит. Пожалуй, надо присесть…

— Никому нет дела, если тетя Фэнни останется у себя в комнате, — пробормотала тетя Фэнни. — Передайте жене моего брата, что я присоединюсь к ней после ужина.

— И я впервые на похоронах. — Эссекс встал и лениво потянулся. — От них в сон клонит. Как думаете, старуха заперла джин ради такого случая?

— На кухне полно, — отозвалась мисс Огилви. — Для меня самую капельку, спасибо.

— Все закончилось, — объявила миссис Хэллоран.

Она стояла позади инвалидного кресла мужа, глядя ему в затылок безо всякой цели. В прежние времена, еще до того как мистер Хэллоран навечно занял место в инвалидном кресле, миссис Хэллоран с трудом контролировала выражение лица и жесты, однако теперь, когда он не мог резко обернуться, миссис Хэллоран была с ним любезна (предусмотрительно занимая место за спинкой кресла).

— Его больше нет, Ричард. Все прошло как надо.

Мистер Хэллоран заплакал — впрочем, не первый раз: с тех пор как до него дошло, что второй молодости ему не видать, он плакал часто и охотно.

— Единственный сын, — прошептал мистер Хэллоран.

— Да…

Миссис Хэллоран поджала пальцы, чтобы не барабанить ими по спинке: не стоит суетиться в присутствии больного, прикованного к инвалидному креслу — нужно проявлять терпение. Она беззвучно вздохнула.

— Постарайся держать себя в руках.

— А помнишь, — спросил Хэллоран с дрожью в голосе, — когда он родился, мы велели звонить в колокола на конюшне?

— Верно, — с энтузиазмом подхватила миссис Хэллоран. — Я могу распорядиться, если хочешь.

— Пожалуй, не стоит, — ответил мистер Хэллоран. — В деревне нас не поймут. Нельзя потакать сантиментам за счет общественного мнения. Не стоит, пожалуй. Да и вообще, — добавил он, — Лайонел их не услышит.

— Теперь, когда его больше нет, нужно назначить управляющего имением.

— Лайонел совсем не справлялся. Когда-то с моей террасы был прекрасный вид на розовый сад, а теперь я вижу лишь живую изгородь. Я хочу, чтобы ее срезали, тотчас же!

— Не волнуйся так, Ричард, тебе вредно. Ты всегда был хорошим отцом. Я распоряжусь, чтобы изгородь подровняли.

Мистер Хэллоран пошевелился, глаза снова наполнились слезами.

— А помнишь, я хотел сохранить его кудряшки?

Миссис Хэллоран надела на лицо печальную улыбку и вышла вперед.

— Дорогой, тебе вредно волноваться. Я знаю, Лайонел любил тебя больше всех на свете.

— Нет, так не годится, — возразил мистер Хэллоран. — У Лайонела есть жена и дочь; нельзя ставить отца на первое место. Орианна, ты должна с ним поговорить. Скажи ему, что я этого не потерплю! Его главный и единственный долг перед женщиной, на которой он женат, и перед милой крошкой. Скажи ему…