Книга Лето 1969, страница 29 – Элин Хильдебранд

Гаррисон начинает с основ – хватки и форхенда. Он ставит руку Джесси в правильное положение, затем встает чуть позади и показывает, как двигать кистью.

– Попробуй расслабиться, – говорит Гаррисон. – Ты очень скованна, будешь деревянно играть.

Джесси не может расслабиться. Слова «деревянно играть» вызывают у нее образ фигуры, похожей на одну из бабушкиных вертушек: девушки, держащей ракетку, которая раскачивается взад и вперед. Джесси смущает близость тела Гаррисона, руки на ее предплечье и спине и, что самое тревожное, заявления тренера прямо перед началом игры. У нее красивые глаза? Ему нравятся ее темные волосы? Никто, кроме родителей, не говорил Джесси, что она красивая, и даже те комплименты сводились к чему-то одному, часто преходящему. «Ты чудесно выглядишь в красном. У тебя чудесная кожа. Это платье тебе к лицу». Ни один мальчик не называл Джесси красивой. Можно было бы подумать, что Гаррисон смеется над ней, но он говорил совершенно серьезно.

У Гаррисона есть тележка, наполненная ярко-желтыми теннисными мячами, и он бросает каждый из них с точным отскоком. Джесси замахивается так, как показал тренер, и мяч снова и снова пролетает над сеткой с запасом в несколько дюймов.

У нее получается!

Гаррисон подбадривает:

– Так держать! Отлично! Продолжай в том же духе!

Джесси отбивает всю тележку мячей, и только два из них ударяются о ленту сверху сетки и не проходят.

– Ни единого промаха! – восклицает Гаррисон. – Впечатляет. Да ты можешь стать следующей Билли Джин Кинг.

Джесси знает, что он преувеличивает, но в груди все равно разгорается надежда. А вдруг она окажется классной теннисисткой? В конце концов, это логично: Экзальта хорошо играет (играла) в теннис, Кейт и Дэвид тоже порядочные игроки. Брат и сестры Джесси брали обязательный год уроков, но никто из них не проявил себя по-настоящему. Возможно, все теннисные гены достались Джесси. Ей становится тепло при мысли о том, как будет гордиться ею Экзальта. Может, Джесси даже станет ее новой любимицей вместо Кирби.

– Думаю, нам стоит перейти к бэкхенду, – говорит Гаррисон.

Они собирают мячи. В какой-то момент Джесси ловит взгляд инструктора и чувствует… что она чувствует? Нечто совершенно новое. Она ощущает себя желанной.

Они переходят к бэкхенду. Джесси готовится к испытанию.

Гаррисон говорит:

– Твоя бабушка ясно сказала, что я не должен учить тебя двуручному бэкхенду, но вряд ли у тебя хватит силы одной руки, чтобы перебить через сетку.

Джесси разочарована.

– Может, попробовать?

Она до ужаса боится не выполнить точные инструкции Экзальты.

– Давай, – соглашается Гаррисон. – А вдруг ты меня удивишь.

Он показывает Джесси, как держать ракетку, оставляет руку на ее предплечье и спине еще дольше, чем раньше. Прикосновения смущают Джесси. Гаррисон бросает мяч, она замахивается и бьет мимо. Инструктор бросает второй мяч, и Джесси снова промахивается, а затем еще раз, с третьей попытки. Ее глаза наполняются слезами унижения. Ей жарко, она вспотела и уверена, что от нее плохо пахнет. Не стоило и мечтать об успехах в теннисе.

– Попробуем двуручный захват, – говорит Гаррисон. – Так будет проще. Я тебе покажу. – Он встает позади Джесси, обхватывает ее и прижимается грудью к спине. Джесси напрягается. Тренер говорит ей на ухо, почти шепчет: – Просто расслабься, расслабься. Отведи руки назад, вот так, а затем… продолжай.

При этом движении Джесси чувствует, как Гаррисон толкает ее какой-то выпуклостью. Она молится, чтобы ей показалось, но потом в нее снова упирается нечто твердое и прямое, как рукоятка ракетки: эрекция – слово, вырванное прямо из беседы о половом созревании, которую проводили в конце учебного года. Гаррисон возбудился, показывая Джесси бэкхенд, и теперь трется о нее. Она пытается отстраниться, но он удерживает ее руки в нужном положении.

– Мне нехорошо, – говорит Джесси, но инструктор не реагирует. Он стоит сзади, раскачиваясь туда-сюда, якобы демонстрируя замах. В этот момент Джесси охватывает ужас, относящийся не только к Гаррисону и его эрекции. Это и Экзальта, неуважительно отзывающаяся о фамилии Джесси, и воюющий в джунглях Тигр. Она с неожиданной для самой себя силой вырывается из рук Гаррисона и убегает с корта в патио, где Экзальта подписывает счет. Перед бабулей и миссис Уинтер стоят пустые бокалы из-под шампанского.

Экзальта смотрит на внучку. Глаза блестят от алкоголя.

– Как все прошло?

Джесси откашливается.

– Я бы хотела, чтобы завтра меня тренировал другой инструктор.

– Что? – не понимает Экзальта. – Зачем?

Джесси распахивает глаза, надеясь, что бабушка поймет, как встревожена внучка. Экзальта в свое время была очень красивой. Конечно, ей хватало нежелательного внимания. Но у Джесси не достает слов, чтобы объяснить произошедшее, тем более в присутствии миссис Уинтер. «Возбуждение», – думает она. Слово из романа Блэр. Она слышит, как сестра говорит: «Не надо испытывать отвращение к сексу». Но сейчас Джесси испытывает именно отвращение.

– Он учил меня двуручному бэкхенду, – выпаливает она.

Экзальта поднимается из-за стола.

– Он глухой? Это не годится. Мы найдем тебе кого-то другого.

– Девушку, пожалуйста, – просит Джесси.

В разговор влезает миссис Уинтер, которая пристала к подруге, как шерсть к свитеру:

– Экзальта, расскажи-ка о Блэр. Она ведь вышла замуж за астронавта, правда? Я всегда так любила ее, хотя девочка и разбила сердце моему Ларри.

Джесси извиняется и идет в раздевалку. Брызгает водой в лицо, щеки горят то ли от солнца, то ли от только что пережитого унижения, сложно сказать. Ощущение, как Гаррисон трется о нее, никак не проходит. Он словно поставил на нее клеймо. Джесси хочется плакать, хочется кричать, но в клубе она не смеет сделать ни того ни другого. Вот вернется домой и расскажет о случившемся маме, Гаррисона уволят и отправят обратно в Теннесси. Но Джесси боится, что у нее никогда, никогда не хватит смелости признаться матери. И отцу рассказать о таком невозможно. Разве что довериться Блэр или Кирби, но старших сестер здесь нет. Они ее бросили.

Джесси выходит из раздевалки. Экзальта болтает в патио с миссис Уинтер. Джесси хочется уйти и вернуться домой одной, но она знает, что подобная грубость наказуема, и поэтому задерживается у стойки администратора. Лиз исчезла, стойка пуста. На полке позади лежат футболки поло, козырьки, коктейльные салфетки и канцелярские принадлежности, украшенные зелено-белой эмблемой клуба. У Джесси кровь стынет в жилах. Она оглядывается по сторонам: никого. Джесси перегибается через прилавок и хватает первое, что попадает под руку, – пару махровых браслетов, упакованных в целлофан. Целлофан хрустит. Джесси ждет, как сейчас кто-нибудь появится и попросит ее назвать номер членства Экзальты, чтобы списать деньги со счета. Но никто не замечает, и Джесси прячет браслеты во вместительный карман теннисной юбки. А затем идет на крыльцо ждать Экзальту.