Онлайн книга «В третью стражу. Автономное плавание»
– Хрен с ним, – махнул рукой Федорчук. – Как договоримся? – Мы с тобой встречаемся… – Степан взял листок с именами, перевернул и быстро записал адрес и дату встречи. – Устраивает? – спросил он, демонстрируя запись Виктору. – Вполне. – Сразу после этого езжай в… – Матвеев возвел глаза к потолку, но сделал над собой усилие и вернулся к бумажке, записав, куда именно следует отправиться Федорчуку. – Значит, через две недели, – кивнул Федорчук. – А ты? – Я? Я попытаюсь собрать приданое… – Что, есть карбованцы? – усмехнулся Виктор. – А то ж! – улыбнулся в ответ Степан. – И твердая валюта, и документы, и, может быть, кое-что из спецтехники умыкнуть удастся… – И?.. – Ну, думаю, за неделю-другую управлюсь. А кстати, деньги-то у тебя есть, или… – Нет, но будут! – твердо сказал Федорчук, и в глазах его мелькнуло нечто такое, от чего Матвеев даже поежился. – Банк грабить собираешься? – заинтересовался Ицкович. – Нет, – серьезно ответил Федорчук. – Сволочь одну. Резидента. – Тоже дело, – кивнул, соглашаясь, Олег. – Помощь нужна? – Не напрягайся, – отмахнулся Виктор. – Сам справлюсь. – Ну, сам так сам, – пожал плечами Ицкович. – Мне тоже нужно время, чтобы вещички собрать. К концу февраля буду на месте. – Где и как встречаемся? – спросил Матвеев. – Вокзал? – предложил Федорчук. – Главпочтамт? – высказал свое предложение Ицкович. – В ГУМе у фонтана, – но ирония Степана оказалась не востребована. – Ты по-испански читаешь? – вкрадчиво спросил Ицкович. – Ну, разобрать несложный текст, я думаю… – Тогда так, – Ицкович завладел листком и быстро записал свои предложения. – Это первый вариант, – сказал он, показывая друзьям текст. – Это второй. А это третий, резервный, если первые два не сработают. – Идет, – кивнул, закончив чтение, Степан. – Согласен! – теперь бумажкой завладел Федорчук и быстро написал на ней еще две строчки. – А это еще зачем? – удивился Ицкович. – А если что-нибудь не сложится и мы застрянем в Европе? Где я буду вас искать? – О! – поднял вверх указательный палец Степан. – Мысль правильная. Мой официальный адрес и телефон, – сказал он, делая приписку с края листа. – Запомните? – Тоже мне бином Ньютона! – ответил Виктор, а Олег вместо этого сделал свою приписку. – Мои координаты, – сказал он. – Запоминайте… Олег Ицкович, Амстердам. 1 января 1936 года Гости ушли. Олег еще раз измельчил пепел от сгоревшего листа бумаги, выбросил мусор, убрал со стола и, вернувшись к окну в гостиной, задумался. На улице уже было темно. Ночь не ночь, но зимний вечер, да еще и облачность низкая, и ощущение такое, что вот-вот пойдет дождь. Постояв так с минуту, Олег пожал плечами и, подойдя к буфету, достал вторую бутылку. На самом деле, сняв эту квартиру три дня назад, Баст фон Шаунбург купил три бутылки коньяка, шоколад, кофе и сигареты, чтобы иметь все это под рукой на случай серьезного разговора. Теперь вот предусмотрительность фрица и пригодилась: тащиться в кабак определенно не хотелось, а между тем Ицковичу было о чем подумать, но если думать, то в комфорте. В этом смысле еврей и немец вполне сходились во вкусах. Оба были сибаритами, вот в чем дело. Ицкович усмехнулся своим мыслям, поставил бутылку на стол и отправился на кухню варить кофе. Ему предстояло обсудить тет-а-тет с самим собой несколько крайне важных вопросов, поскольку главную проблему он для себя уже решил. Никуда он, разумеется, не поедет. И не сказал об этом вслух только по одной причине. Пойми Степа и Витя, что он остается, останутся, пожалуй, и они. А вот этого Олег не хотел. Рисковать своей дурной головой – это одно, чужими – совсем другое. Последняя «фраза» ему понравилась, а тут еще и кофе поспел – совсем хорошо. И он улыбнулся, между делом закуривая и рассеянно глядя на пузырящуюся кофейную гущу. А в голове – смешно, но именно так – в голове уже звучала тревожная мелодия «Прощания славянки»… Глава 4. Как вас теперь называть
Татьяна Драгунова, экспресс «Москва-Париж». 25 декабря 2009 года – Семь пик… вист… пас, ложимся? Ход? Дядин! Стоя! – в соседнем купе мужики-айтишники с примкнувшим к ним замом генерального резались под коньячок в преферанс и громко рассказывали пошлые анекдоты, сопровождаемые взрывами хохота и шиканием «тише, господа, там женщины». Татьяна прекрасно понимала, кого именно под словом «женщины» имеют в виду сотрудники мужеска пола, и даже жест в сторону своего купе представила, улыбнулась, отложила книгу – «Почитаешь тут!», – отдернула занавеску и под перестук колес стала смотреть в темноту. Снега не было уже в Бресте. За окном висела сплошная облачность с намеком на дождь – ни звезд, ни луны. Мелькающие там и здесь россыпи огоньков городков и деревень, черные поля; быстро бегущие серые сосны и елки; голые – без листьев и чуть белее – стволы берез, подсвеченные неровным мелькающим светом из соседних вагонов. Поезд шел с изрядной скоростью. Низкий гудок локомотива превратился в пронзительный свист и заставил вздрогнуть. Вагон дернулся. На мгновение стало темно, Татьяна зажмурилась – под закрытыми веками летали белые мушки – и через пару секунд все-таки открыла глаза… За окном в ярком свете луны белели бесконечные, укрытые снегом поля, яркие звезды до горизонта, вдоль полотна – деревья в белых шапках и ни единого электрического проблеска. Свист смолк. Снаружи пролетел сноп искр, резко потянуло гарью. «Что случилось?..» – Татьяна не додумала мысль, как тут же эхом в голове отозвалось: «Que se passe-t-il?.. [35] La locomotive s’est cassee?» – и почему-то возник образ паровоза. «Паровоз? Какой паровоз?!» Только тут Татьяна осознала изменения в пейзаже за окном и заметила, что на столике перед ней появилась лампа с розовым абажуром антикварной конструкции. Она протянула руку и щелкнула выключателем… Пластик и синтетика отделки купе сменились бронзой и деревом, пространства до противоположной стены стало больше и там оказалась еще одна дверь! Татьяна резко встала, успев подумать «ноги затекли», и ударилась коленной чашечкой о стойку крепления столика. – М-м-млять… – вырвалось вслух непроизвольно и также непроизвольно добавилось: – М-м-merde… Острая боль полыхнула искрами в глазах, Татьяна откинулась назад на сиденье, боль исчезла, но и тело она перестала чувствовать, притом что видела, как собственная рука потянулась к колену… |