Онлайн книга «Сожжение»
|
– Послушайте, это не вы… это вы свидетелем были на большом процессе? Извините, извините, – говорит он, и я не понимаю, за что. Ко мне подносят младенца, я окунаю увядший цветок в кувшинчик святой воды (из водоразборной колонки) и вожу вокруг головы младенца, роняя на него мелкие брызги, пока у младенца лицо не начинает кривиться перед плачем. Вдруг у меня за спиной голос: – Лавли, вы? Оборачиваюсь – мистер Джхунджхунвала. Он в джинсах, в темных очках, сдвинутых высоко на лоб. – И правда вы! Ха-ха-ха! – говорит он. Будто это невесть какая неожиданность – что я брожу по туристическим местам. Я говорю – здравствуйте, как здоровье ваших родных, ну, все в этом роде. – У вас есть минутка? – спрашивает он чуть погодя. – Я бы хотел… Я отдаю младенца отцу. Не хочется мне брать денег не за актерскую работу на глазах у директора по кастингу, поэтому я говорю: – Для такого золотого ребеночка – благословение бесплатное! Мистер Джхунджхунвала подходит ко мне поближе. И говорит: – Послушайте, Лавли, я наконец услышал о ваших показаниях на большом процессе и посмотрел ваши «сториз». Это нечто! – Мои «сториз»? – говорю я. А он продолжает: – А потом – видео в Вотсапе. Аутентичность – сто процентов! – Мое ви… – Видео с занятий по мастерству. – С уроков мистера Дебната? А как вы его нашли? – спрашиваю я настойчиво. – Это же только мои сестры видели! На миг в голове мелькает безумная мысль: он пришел посмеяться надо мной? Лично сказать, что моя игра – класс «B»? – Лавли, вы шутите? – спрашивает он. – Я думаю, ваши сестры его расшарили, потому что это видео по всему Вотсапу ходит. Мне столько раз его переслали, что я уже отвечать начал: «Окей, окей, видел уже!» Ну, в общем, теперь мне режиссеры звонят с вопросами: «Это та самая, которая так увлеченно давала показания на том процессе? Сможешь нам ее дать?» Я думаю, вы идеально подойдете для одного проекта. Завтра свободны? * * * В студии полно юпитеров стадионной мощности и серебряных полотнищ, которые держат люди для правильного отражения света. Я со стороны наблюдаю, как перед зеленой тканью обнимаются два главных исполнителя. – Крутитесь, крутитесь! – кричит режиссер. Пара крутится, крутится. – Теперь ты его целуешь в щеку! Актриса кривится так, будто ей приятнее было слона поцеловать в задницу. Но делает, как сказано. – Снято! – кричит режиссер. Потом несколько минут подготовки – в это время переставляют свет и мелом на земле размечают место, – приступаем к моей сцене. У меня сцена только одна, но она повторяется снова и снова. Молодые из предыдущей сцены уже поженились. Я благословляю невесту, а потом вдруг поднимаю взгляд и подмигиваю в камеру. Я поднимаю взгляд и подмигиваю в камеру. Я поднимаю взгляд, отвлекаясь от благословения и подмигиваю в камеру. Веко дергается. Ко мне подходит режиссер и говорит: – Лавли, мне абсолютно по барабану, правда твои слова, или ложь, или серединка на половинку. Мне одно важно: в тебе есть материал, из которого делаются звезды. Все захотят на тебя смотреть. И эта песня станет у тебя хитом, брюхом чую! * * * Когда объявляют перерыв, я ищу чего-нибудь поесть и вижу стол, уставленный фруктами и бисквитными пирожными. Интересно, а шоколадное есть? Мне хочется шоколадного, так чего бы не насладиться по полной? Наконец я вижу именно такое пирожное, но тут появляется ассистент режиссера. Постукивает меня блокнотом по плечу: – Для вас зона отдыха вон там, снаружи. А здесь – только для актеров класса «А». Я все еще не до конца понимаю все эти «А» и «В». – Окей, – говорю я и поворачиваюсь к выходу. Но ассистент не отстает. – Извините! Эти пирожные не для вас. Я кладу свою добычу обратно. Интересно было бы спросить этого ассистента, знает ли он, кто я такая? Он, что ли, моих роликов не видел? Но люди всегда ждут, чтобы такие, как я, устроили сцену, а мне не хочется устраивать сцены в этом профессиональном окружении. Пойду к своему народу класса «В», не проблема. За стенами студии, в поле, солнце слепит глаза, голова слегка идет кругом. Слишком долго я пробыла внутри, где за пределами кругов света – черным-черно. Толпа статистов сгрудилась вокруг стола, на котором что-то стоит. Фильтр для воды. Женский голос орет: – Как это – «вода кончилась»? Значит, еще принесите! Я подхожу ближе. Слышу слова какого-то мужчины: – Вот кто-нибудь потеряет сознание, будет вам урок! Кроме бесполезного фильтра на столе еще есть несколько почернелых бананов. Уже при виде их я ощущаю, как они расползаются на языке, чую дрожжевой запах гниения на жаре. Глотаю слюну и жду, пока принесут еще воды. Рядом со мной другая женщина, одетая для съемок, и я трогаю ее за руку: – Сестра, где здесь туалет? Она меня оглядывает с головы до ног: – Туалет ей. Ишь, какая цаца! Посмотри вокруг, видишь поле с кустами? Вот туда и иди. По голосу женщины я догадываюсь, что она давно уже работает в кино, в словах ее звучит тяжелый опыт. Но как это так – идти в кусты на глазах у всех? А если сейчас придет режиссер и я упущу свой шанс произвести на него впечатление? Хуже того, если он вдруг увидит, как я стою в поле и писаю по-мужски из-под платья? Вздыхаю от досады и открываю Вотсап – рассказать сестрам, что за бардак творится на съемках. Стоит мне его открыть, я вижу сорок сообщений. Телефон-то был в беззвучном режиме. Ты суперзвезда! – пишет одна сестра. Отличная работа! Твоя сцена – весь мир, – говорит другая. Они следят, как расходится мое видео! Хороший театр, Лавли. А это что? Даже матушка Арджуни мне написала! Видимо, простила мне мое свидетельское выступление. Дальше идут сообщения от незнакомых. Отличная игра! – пишут они. – Где такому учат? Класс! * * * Придя домой, включаю телевизор, и вот я на экране, на канале местных новостей. Мое видео с Бриджешем идет на большом экране, а перед ним сидят несколько человек и обсуждают его. – Что самое приятное, Адитья, так это видеть мечтателей из разных сфер жизни, которые добиваются осуществления своих мечтаний совершенно естественным путем. Переключаю канал – и снова я! – Это любительское видео с урока актерского мастерства, – говорит бородатый мужчина, – стало нашей местной вирусной сенсацией. После недавних тяжелых новостей не приходится удивляться, что публика изголодалась по оптимизму, по напоминанию, что мечты и мечтатели все еще встречаются в нашем городе… |