Книга Три толстяка, страница 32 – Юрий Олеша

Скандал был полный. Зоолог от конфуза откусил себе половину языка. Укротитель загнал зверей обратно в клетку и, презрительно подкинув ногой мёртвую куклу, ушёл снимать свой парадный костюм, синий с золотыми шнурами.

Общество молчало пять минут.

И молчание нарушилось самым неожиданным образом: над зверинцем в голубом небе разорвалась бомба.

Все зрители рухнули носами в деревянный пол трибуны. Все звери стали на задние лапы. Немедленно разорвалась вторая бомба. Небо заполнилось белым круглым дымом.

- Что это? Что это? Что это? - полетели крики.

- Народ идёт на приступ!

- У народа - пушки!

- Гвардейцы изменили!!

- О! А!! О!!!

Парк заполнился шумом, криками, выстрелами. Мятежники ворвались в парк - это было ясно! Вся компания бросилась бежать из зверинца. Министры обнажили шпаги. Толстяки орали благим матом. В парке они увидели следующее.

Со всех сторон наступали люди. Их было множество. Обнажённые головы, окровавленные лбы, разорванные куртки, счастливые лица… Это шёл народ, который сегодня победил. Гвардейцы смешались с ним. Красные кокарды сияли на их шляпах. Рабочие были тоже вооружены. Бедняки в коричневых одеждах, в деревянных башмаках надвигались целым войском. Деревья гнулись под их напором, кусты трещали.

- Мы победили! - кричал народ.

Три Толстяка увидели, что спасения нет.

- Нет! - завыл один из них. - Неправда! Гвардейцы, стреляйте в них!

Но гвардейцы стояли в одних рядах с бедняками. И тогда прогремел голос, покрывший шум всей толпы. Это говорил оружейник Просперо:

- Сдавайтесь! Народ победил! Кончилось царство богачей и обжор! Весь город в руках народа. Все Толстяки в плену.

Плотная пёстрая волнующая стена обступила Толстяков.

Люди размахивали алыми знамёнами, палками, саблями, потрясали кулаками. И тут началась песня. Тибул в своём зелёном плаще, с головой, перевязанной тряпкой, через которую просачивалась кровь, стоял рядом с Просперо.

- Это сон! - кричал кто-то из Толстяков, закрывая глаза руками.

Тибул и Просперо запели. Тысячи людей подхватили песню. Она летела по всему огромному парку, через каналы и мосты. Народ, наступавший от городских ворот к дворцу, услышал её и тоже начал петь. Песня перекатывалась, как морской вал, по дороге, через ворота, в город, по всем улицам, где наступали рабочие бедняки. И теперь пел эту песню весь город. Это была песня народа, который победил своих угнетателей.

Не только Три Толстяка со своими министрами, застигнутые во дворце, жались, и ёжились, и сбивались в одно жалкое стадо при звуках этой песни, - все франты в городе, толстые лавочники, обжоры, купцы, знатные дамы, лысые генералы удирали в страхе и смятении, точно это были не слова песни, а выстрелы и огонь.

Они искали места, где бы спрятаться, затыкали уши, зарывались головами в дорогие вышитые подушки.

Кончилось тем, что огромная толпа богачей бежала в гавань, чтобы сесть на корабли и уплыть из страны, где они потеряли всё: свою власть, свои деньги и привольную жизнь лентяев. Но тут их окружили матросы. Богачи были арестованы. Они просили прощенья. Они говорили:

- Не трогайте нас! Мы не будем больше принуждать вас работать на нас…

Но народ им не верил, потому что богачи уже не раз обманывали бедняков и рабочих.

Солнце стояла высоко над городом. Синело чистое небо. Можно было подумать, что празднуют большой, небывалый праздник.

Всё было в руках народа: арсеналы, казармы, дворцы, хлебные склады, магазины. Везде стояли караулы гвардейцев с красными кокардами на шляпах.

На перекрёстках развевались алые флаги с надписями:

ВСЁ, ЧТО СДЕЛАНО РУКАМИ БЕДНЯКОВ,

ПРИНАДЛЕЖИТ БЕДНЯКАМ.

ДА ЗДРАВСТВУЕТ НАРОД!

ДОЛОЙ ЛЕНТЯЕВ И ОБЖОР!

Но что стало с Тремя Толстяками?

Их повели в главный зал дворца, чтобы показать народу. Рабочие в серых куртках с зелёными обшлагами, держа наперевес ружья, составляли конвой. Зал сверкал тысячами солнечных пятен. Сколько здесь было людей! Но как отличалось это собрание от того, перед которым пела маленькая Суок в день своего знакомства с наследником Тутти!

Здесь были все те зрители, которые рукоплескали ей на площадях и рынках. Но теперь их лица казались весёлыми и счастливыми. Люди теснились, лезли друг другу на спины, смеялись, шутили. Некоторые плакали от счастья.

Никогда таких гостей не видели парадные залы дворца. И никогда ещё так ярко не освещало их солнце.

- Тсс!

- Тише!

- Тише!

На вершине лестницы появилась процессия пленников. Три Толстяка смотрели в землю. Впереди шёл Просперо, с ним Тибул.

Колонны зашатались от восторженных криков, а Три Толстяка оглохли. Их свели по лестнице, чтобы народ их увидел ближе и убедился, что эти страшные Толстяки у него в плену.

- Вот… - сказал Просперо, стоя у колонны. Он был ростом почти в половину этой огромной колонны: его рыжая голова горела нестерпимым пламенем в солнечном сиянии. - Вот, - сказал он, - вот Три Толстяка. Они давили бедный народ. Они заставляли нас работать до кровавого пота и отнимали у нас всё. Видите, как они разжирели! Мы победили их. Теперь мы будем работать сами для себя, мы все будем равны. У нас не будет ни богачей, ни лентяев, ни обжор. Тогда нам будет хорошо, мы все будем сыты и богаты. Если нам станет плохо, то мы будем знать, что нет никого, кто жиреет в то время, когда мы голодны…

- Ура! Ура! - неслись крики.

Три Толстяка сопели.

- Сегодня день нашей победы. Смотрите, как сияет солнце! Слушайте, как поют птицы! Слушайте, как пахнут цветы. Запомните этот день, запомните этот час!

И когда прозвучало слово «час», все головы повернулись туда, где были часы.

Они висели между двумя колоннами, в глубокой нише. Это был огромный ящик из дуба, с резными и эмалевыми украшениями. Посередине темнел диск с цифрами.

«Который час?» - подумал каждый. И вдруг (это уже последнее «вдруг» в нашем романе)…

Вдруг дубовая дверь ящика раскрылась. Никакого механизма внутри не оказалось, вся часовая машина была выломана. И вместо медных кругов и пружин в этом шкафчике сидела розовая, сверкающая и сияющая Суок.

- Суок! - вздохнул зал.

- Суок! - завопили дети.

- Суок! Суок! Суок! - загремели рукоплескания.