Книга Гордыня, страница 13 – Дж.Д. Холлифилд

Некоторые парни выглядели взбудораженными, от Чревоугодия исходила энергия ярости, а на лицах некоторых появились беззаботные улыбки. Кто-то успел посмотреть в сторону выхода, когда я произнес:

— Еще тут карточка, — я поднял ее вверх.

Чревоугодие шагнул ко мне и вырвал ее из рук, тут же раскрыв.

— Чтобы скрепить ваше братство, вы отправитесь предаваться грехам тела, похоти, — он пошевелил бровями, осматривая группу.

Раздраженный его дерзостью, я забрал у него карточку и перевернул, увидев адрес.

— Здесь есть адрес. Пойдемте.

Все восприняли это как сигнал к отступлению, но мы с Микой не шевельнулись. Я услышал, как за кем-то скрипнула дверь, прежде чем друг шагнул вперед.

— Черт возьми, это и правда ты? — Мика подошел ко мне и обнял. Его руки, также покрытые чернилами, обернулись вокруг меня, когда он похлопал меня по груди. — Чувак! Я думал… — он отстранился, на его лице появилась знакомая непринужденная улыбка. — Я не знал, что с тобой случилось. Мать твою, даже решил, что ты умер черт знает где.

В сознании вспыхнули нежелательные воспоминания. Та ночь, когда я завез Мику к себе домой, а потом наблюдал, как Эвелин обвинили в ужасных вещах и отобрали от единственной семьи, которую она знала. А еще тот единственный звонок, который мне разрешили в колонии.

— Могу сказать про тебя то же самое, — я отступил, позвонив гневу вскинуть свою голову в ответ на предательство.

— И что это должно означать? — выражение его лица стало жестким. — Ты, блин, исчез, чувак.

Я подошел к нему вплотную, и мы встали нос к носу.

— Я ли? Я звонил тебе через несколько часов после того, как меня избили и увезли, но твой телефон был выключен.

В его глазах отразилось замешательство, а через несколько мгновений и понимание.

— Черт, мой отец, — начал Мика, качнув головой, — после всего того дерьма я вернулся домой. Хотел попросить его разобраться. Но он лишь забрал у меня телефон. Сказал, что меня взломали или что-то вроде, и тут же вручил новый. Я даже не…

— А твой отец уже все знал.

— Но как?

Чертова Лилиан. Гриффины посещали ту же церковь, что и Диксоны. В газетах часто их имена всплывали одновременно при посещении разных гала-концертов и благотворительных мероприятий.

— Думаешь, отец имеет какое-то отношение к…?

— Лилиан Гриффин — чертова лгунья. Моя сестра не делала ничего плохого. Ее обвинили из-за чертовой ревности Лилиан к мужу, хотя дело стоило заводить из-за совращения молодых девушек.

Лицо Мики застыло.

— Он что-то сделал с Эви?

— Я не уверен. Мы только что нашли друг друга, и она почти ничего не рассказала.

На его лице снова отразилось смятение.

— Подожди, вас с ней разлучили? А где ты вообще был, мужик? И куда отправили Эви? Она в порядке?

Мне не хотелось признавать, что я побывал в аду, разлученный с сестрой. Не имея ни сил, ни возможности помочь ей. Если бы Мика знал, на какую жизнь я ее обрек, не сумев к ней вернуться, то уже бы меня ненавидел. Как я самого себя.

— Я был в тюрьме штата. Вляпался в кое-какое дерьмо.

— Боже мой. Прости, что спрашиваю, но как ты смог оказаться здесь, чтобы управлять этим дерьмом?

«Продал свою душу в обмен на спасение другой».

— Долгая история, черт возьми, — сильный порыв ветра швырнул массивную дверь церкви в стену, напугав нас обоих. Момент оказался упущен. — Давай убираться отсюда. Нас ждут остальные, — произнес я, отвлекая его от дальнейших расспросов.

Мика помедлил, но все же кивнул.

— Ладно, но как только выпьем, ты обязательно мне все расскажешь. Чувствую, у тебя появилось много секретов.

Он даже понятия не имел сколько.

*****

Мы последовали указаниям «Элиты» и направились по указанному адресу. Как только прибыли на место, то вышли из машин и поднялись по ступенькам роскошного двухэтажного особняка с колоннами под большим балконом, опоясывавшим весь этаж.

— Готовьтесь продать свою душу ради «Элиты», — пробормотал я, постучав кулаком по массивной деревянной двери.

Как только нам открыли, мы погрузились в атмосферу греха и наслаждения. Внутри играла мелодичная музыка, а по залу первого этажа ходили женщины в одних масках и стрингах.

Как только мы переступили порог и вошли в дом, к нам подошла женщина в павлиньей маске с подносом, полным напитков.

— Добро пожаловать, джентльмены. Возьмите по одной, — сказала она, предлагая нам напитки, и мы последовали ее совету. — За этими дверьми нет места морали. Этим вечером вы должны принять свой истинный грех. Преступление этой ночи будет заключаться в написании собственного божественного закона. Наслаждайтесь.

И это версия «Элиты» о братстве?

Женщина ушла, не сказав больше ни слова, а мы чокнулись бокалами и залпом осушили их содержимое. Почувствовав вкус алкоголя, я усмехнулся. Что там было, черт возьми?

— Вы слышали ее, ребята, оставьте мораль за дверью, — произнес Себастьян, он же Зависть, облизнув губы и исчезая в море плоти.

Все остальные последовали его примеру. Чревоугодие задел меня плечом, проходя мимо, и я потянулся к нему, чтобы обхватить его гребаную шею, однако меня остановил Похоть.

— Не стоит, чувак. Есть причины, по которым он — Чревоугодие. Чрезмерное желание всегда быть на вершине, — я повернулся к Похоти. Мне было плевать, как он получил свой грех. Брат или нет, но безнаказанным долго не останется, если будет считать себя выше меня. — Рэтт, кстати, — Похоть протянул мне руку.

— Мэйсон.

— Все эти элитные штучки довольно крутые, правда? На что ты готов, чтобы вступить в их ряды?

«Отказаться от всего».

— Что бы ни встало на пути, — отозвался я.

Казалось, это подходящий ответ. Я ведь Гордыня и все такое. Мы оба посмотрели в одном направлении, увидев Зависть, вставшего между двумя женщинами и уже готового погрузить в одну из них член.

— Ух, похоже, я сегодня вляпаюсь в неприятности. Удачи, бро, — Рэтт похлопал меня по спине и ушел, почти тут же обняв девушку с подносом белого порошка.

Я попытался осмотреться, но перед глазами все стало расплываться.

— Черт, — проворчал я, потерев лицо рукой.

В тех бокалах явно что-то было. Чем дальше я проходил вглубь дома, тем громче становились звуки секса и наслаждения. Комнаты были заполнены стоящими на коленях женщинами и трахавшими их мужчинами, одновременно вдыхавшими кокаин с изогнутых спин, груди или кисок. Я обнаружил своих парней в комнате, где по кругу стояли стулья. Возле них сновали женщины, покачиваясь на коленях и посасывая члены.