Онлайн книга «Хитрый бизнес»
– А, – сказал Джок, разглядывая медсестру в ответ и думая, что она – в некотором роде привлекательная зрелая женщина, вроде Анн-Маргрет: [29] может-и-неплохие-сиськи-под– этим – халатом. – Отлично, – повторил Уолли. – Спасибо. Медсестра по-прежнему смотрела на Джока, который все еще прятал руку за спиной. – Ну, – сказала она, – дашь мне затянуться? Через двадцать минут медсестра по имени Сэнди, сорока трех лет, которая в тот день узнала, что ее бывший муж собрался жениться на ее знакомой агентше из «Эйвон», увезла Джока на своей «тойоте-камри», оставив Уолли и Теда приканчивать третий косяк. Наконец Уолли сказал: – Пошли, заберем Джонни. – Джонни, – сказал Тед, внезапно вспомнив про Джонни. – И его кровоизлияния. Уолли остановился. – «Джонни и кровоизлияния», – сказал он. Они посмотрели друг на друга. Потом стукнули по рукам, и «Приход» закончил свое существование. Через три недели, одну свадьбу и девять концертов в барах Уолли в полседьмого утра разбудил мобильный телефон, который он никогда не выключал. – Алло? – сказал он. – Ты из «Прихода»? – спросил голос. – Что? – спросил Уолли. – Группа, – сказал голос. – У меня визитная карточка, на ней написано: «"Приход", Современная музыка на все случаи». Уолли посмотрел на будильник. – Сейчас полседьмого утра. – Знаю, – сказал голос. – У меня есть часы. Мне нужна группа. – Сейчас? – спросил Уолли. – Сегодня вечером. На плавучем казино. Нужна группа. Покажете себя, хорошо отыграете, получите постоянную работу. Но сегодня нужно там быть. Справитесь, «Приход»? – Вообще-то это старая карточка. Мы теперь называемся «Джонни и кровоизлияния». – Что? На визитке написано «Приход». – Знаю, – сказал Уолли. – Мы только что поменяли название на «Джонни и кровоизлияния». – Кровоизлияния? – спросил голос. – То есть травмы, – уточнил Уолли. – Я в курсе. – Забавная была история, – начал Уолли. – Наш басист, Джонни, ввязался в… – Он умолк, прикинув, что эту историю потенциальному работодателю лучше не рассказывать. – Идиотское название, – сказал голос. Уолли не стал возражать, поскольку голос, пожалуй, попал в точку. – Расскажи про группу. – Хорошо, – сказал Уолли, – в основном мы играем каверы рок-классики, но кроме этого… – Нет, – сказал голос. – Мне нужно знать, бывает ли у кого-нибудь из группы морская болезнь? – Нет. Думаю, нет. – Группа, которая блюет на клиентов, мне не нужна, – сказал голос. – Понимаю, – согласился Уолли. – Двести долларов за ночь, – сказал голос. – Играете пять часов. – Даже не знаю, – сказал Уолли. – За такую работу мы обычно берем… – Двести долларов. – Хорошо, – согласился Уолли. – Знаешь «Кетовый садок»? Возле бухты? – Ага. Собственно говоря, мы играли там пару… – Судно отходит оттуда, – сказал голос. – «Феерия морей». Ты и остальные Кровотечения будьте там в полшестого. – Кровоизлияния, – поправил Уолли. – Джонни и Кровоизлияния. – Идиотское название, – сказал голос и дал отбой. Эстель собиралась укусить Малыша Сумо. Фэй видела это по ее глазам. Малыш Сумо был самый неприятный ребенок в группе «Крох-а-Рама», куда Фэй водила Эстель три раза в неделю, чтобы она поиграла с другими детьми. Правда, воспитательница «Крох-а-Рамы» не называла это «играть». Она говорила «взаимодействовать». Подобные слова воспитательница стала употреблять, закончив курсы детского развития. Если Эстель пыталась положить мячик в корзинку, воспитательница «Крох-а-Рамы» объясняла Фэй, что ребенок развивает навыки пространственных взаимоотношений. Ее любимое слово было «когнитивный». Фэй это казалось очень забавным, но ей было не с кем поделиться. Остальные мамы, судя по всему, воспринимали воспитательницу «Крох-а-Рамы» всерьез. Фэй чувствовала себе неуютно в этой группе, и не только потому, что она была единственной мамой, которая водила восьмилетний «форд-проуб», а не новенький внедорожник размером с автофургон. Фэй подозревала, что она единственная работающая мама в группе. И знала наверняка, что она единственная мама, которая по ночам надевает короткое платье и подает коктейли распускающим руки дебилам на плавучем казино. Так что Фэй была не в восторге от «Крох-а-Рамы», особенно потому, что она стоила ей денег, которые у нее не всегда были, и сна, в котором она отчаянно нуждалась после долгих ночей на судне. Но Эстель «Крох-а-Раму» обожала и ладила со всеми детьми. Кроме Малыша Сумо. Малыш Сумо, которого на самом деле звали Кристофер, для своих полутора лет был весьма крупным-ребенком и весил фунтов сорок – на тринадцать фунтов больше, чем Эстель. Малыш Сумо был собственником, и в данный момент доводил Эстель до белого каления, отбирая погремушки. Погремушек было много – хватало на всех, – но стоило Эстель взять одну, как Малыш Сумо вопил «МОЕ!» и вцеплялся в нее своими жирными ручонками. Эстель была не жадной, поэтому отпускала погремушку и брала другую. Тогда Малыш Сумо бросал ту, что у него в руках, снова вопил «МОЕ!» и отбирал новую погремушку. Фэй видела, что Эстель надоело делиться, и она уже почти готова отомстить. Фэй все ждала, что мать Малыша Сумо предпримет какие-нибудь меры, но Мамаша Сумо только улыбалась прелестному поведению своего сыночка. Фэй недолюбливала Мамашу Сумо. Однажды, когда класс занимался развитием одного из когнитивных навыков, играя в «Марш, марш кругом», Фэй позвонил на мобильный ее бывший муж, взбешенный письмом по поводу задержек алиментов, которое прислал ему адвокат Фэй. Фэй маршировала, держа телефон в одной руке, ручку Эстель – в другой. – Тодд, я не могу сейчас разговаривать, – прошептала она. – Хочешь еще одной судебной тяжбы? – спросил Тодд. – Этого ты хочешь? – Тодд обожал судиться. На судебные издержки он тратил значительно больше той суммы, которую должен был перевести Фэй, но считал, что дополнительные расходы того стоили. – Нет, Тодд, – прошептала Фэй. – Я не хочу судиться. Я только хочу, чтобы ты выполнил свои… – Ну, так ты получишь еще одну судебную тяжбу, – сказал Тодд и бросил трубку. – Блядь, – сказала Фэй. Она произнесла это тихо, но маршировавшая впереди Мамаша Сумо услышала и, обернувшись, бросила на нее свирепый взгляд. |