Книга Если о нас узнают, страница 25 – Кейл Дитрих, Софи Гонзалес

Я закатываю глаза и передаю телефон Джону. Зак читает через плечо.

– Постоянные ссоры, – говорю я. – Кто может быть этим «источником»?

– Мистер Неизвестный и Несуществующий, – предполагает Энджел.

– Это просто невероятно, какое количество людей считает, будто мы доверяем мнению читателей Opulent Condition, – говорит Джон. – Как будто мы все затаили дыхание в ожидании их оценки.

– Тебе легко говорить, Номер Двадцать Два, – огрызается Энджел.

– Это всего лишь статья, – говорит Эрин. – Лучше избегать таких вещей. Это лишь расстроит тебя, ты же знаешь СМИ.

– Правда, – отвечает Зак. – Они придумают что-то из ничего, если им это удастся.

Из ничего, да? Значит, публичная колкость касательно моей внешности – это просто ерунда? Проехали, движемся дальше? Я вспыхиваю от внезапного прилива гнева, и все мысли о том, чтобы утешить Зака, исчезают.

– Они действительно раскручивают то, чего не было, – отвечает Джон, игнорируя Эрин. – Видимо, эта неделя была скупа на события.

– Ага, – говорю я и наливаю стакан воды, – это же полнейший шок, что Зак не смог отпустить дерьмовый комментарий обо мне на публичный платформе без каких-либо последствий.

Зак отшатывается. Не могу понять, он чувствует себя виноватым или обижен. Как будто у него есть право обижаться.

– Я уже извинился, – отвечает он.

– Серьезно? – огрызаюсь я. – Должно быть, пропустил.

– Парни, парни, – вклинивается Энджел, положив ладони на стол, – вы оба очень красивые.

Эти слова лишь больше выводят меня из себя.

– Дело не в этом, дело в уважении.

– Я уверен, что Зак сожалеет о том, что не проявил к твоей сексуальности того уважения, которого она заслуживает. – Энджел смеется.

Это просто невозможно. В этом нет смысла. Без полного контекста я буду выглядеть так, будто слишком остро реагирую на уязвленное самолюбие. Мне тяжело это объяснить, но если бы эти слова были произнесены кем-то другим, то я бы вовсе не обратил на них внимания. Из уст Зака они звучали как пощечина. Напоминание о том, что не стоит искать скрытый смысл в той ночи, потому что для него я никогда не буду привлекательным.

Он натурал. И он просто был пьян.

Возможно, мой взгляд оказался жестче, чем обычно, потому что смех Энджела стихает.

– Ну же, Руби, – говорит он, – ты же знаешь, что иногда Зак говорит ерунду. Поэтому мы его и любим. Он не хотел, чтобы это прозвучало именно так, верно, Заки?

Зак энергично качает головой.

– Не совсем.

Не совсем.

Что ж, извините, если меня совсем не успокоила эта убедительная демонстрация раскаяния.

В чем, черт возьми, его проблема? Какое право он имеет злиться на меня? Если кто и должен сейчас злиться, так это я. Это мне разбили сердце. Я тот, кого он унизил на людях. Я тот, кто уже несколько дней не может успокоиться.

И почему он меня избегает? Я его как-то обидел? Я что-то сказал? Что-то сделал? Мог ли он понять, что тот поцелуй значил для меня больше, чем для него? Или раздражен тем, что я превратил пьяный эксперимент в нечто, требующее объяснений?

Я настолько плохо целуюсь, что могу разрушить нашу дружбу?

Хочет того Зак или нет, но нам просто необходимо сесть и все обсудить. Это очевидно.

Как я могу обсудить с ним ту ночь, если мне не удается даже завести простой разговор?

Что будет с нами, если я не смогу?

Некоторое время назад местная радиостанция проводила конкурс на возможность попасть за кулисы, но сегодня у нас нет желания встречаться с фанатами, раздавать автографы и фотографироваться. Обычно это одна из моих любимых частей работы: нас отводят к Пенни, чтобы мы быстро освежились и нанесли новый макияж, а после этого практически час беспрерывного восхищения, встреч с людьми, чьих жизней ты коснулся, и возможность немного опустить свои стены, потому что никто не записывает твои слова – за этим следят десятки охранников.

Сегодня вечером все быстро меркнет, когда девочка лет четырнадцати с густыми черными волосами и большими карими глазами спрашивает меня на беглом английском с легким акцентом: «Рубен, это правда, что вы с Заком недолюбливаете друг друга?»

Я останавливаюсь на полпути к подписанию ее плаката с нашим турне и поднимаю взгляд. На лице мелькает тревога, прежде чем я смог придать своим чертам спокойную уверенность. Зак находится всего в паре футов от меня, разговаривает с другим фанатом, и они оба замолкли, чтобы услышать мой ответ.

– Ни в коем случае, – говорю я с такой уверенностью, на которую только способен. – Эти ребята – мои лучшие друзья. Мы были друзьями еще до того, как создали группу. Люблю каждого из них.

Облегчение проступает на лице девочки.

– О, мы так рады это слышать, – говорит она и поворачивается к поклоннику Зака. Очевидно, они тоже друзья. – Мы вас всех очень любим. СМИ врут, да?

– Да, – отвечаю я, но она не смотрит на меня.

Девушка глядит на Зака, как будто ждет, что он вклинится в разговор и подтвердит мои слова. Вместо этого он неловко улыбается и возвращается к подписанию своего плаката под предлогом того, что не подслушивал наш разговор. Девочки обмениваются обеспокоенными взглядами, и я перехожу в режим «спасателя ситуации».

– Почему бы нам не сделать селфи вчетвером? – предлагаю я, и девочки с энтузиазмом кивают.

Лицо Зака непроницаемо, когда я подхожу к нему.

– Я могу сфотографировать вас втроем? – спрашивает он, и я готов его придушить.

– Твои волосы выглядят идеально, – дразню я, как будто причина, по которой он не хочет фотографироваться, кроется в тщеславии. Он напрягается, когда я встаю рядом – я даже не прикасаюсь к нему, – и отодвигается, чтобы между нами было заметное расстояние. Зак улыбается, наклонив голову в противоположную от меня сторону. На фотографии этот промежуток между нашими телами выглядит еще больше.

– У меня есть вопрос, – спрашивает поклонница Зака, прежде чем они уходят. – Об… Энджоне? Это… правда?

– А? – переспрашиваю я. До этого момента я прекрасно понимал их акцент, но теперь понятия не имею, о чем она говорит.

– Энджон? – повторяет она.

Я моргаю.

– В чем заключается ваш вопрос?

– Это и был вопрос. Энджон? Да?

Я смотрю на Зака, который отвлекся на что-то в другом конце комнаты. Еще бы, как же иначе.

– Конечно? – неуверенно произношу я из вежливости. – Наверное?

Девочки разражаются воплями и направляются к очереди, чтобы встретить Джона и Энджела, а я шепчу Заку, сохраняя улыбку на лице: