Онлайн книга «Хирург»
— Не могу. Я дежурю в субботу. — Ты можешь поменяться с Эймсом. Я ним договорюсь. — О, Питер, ты же знаешь, что я не люблю летать. — Только не говори, что у тебя фобия. — Просто я плохо переношу ситуации, которые не могу контролировать. — Типичная логика хирурга. — Мне очень лестна твоя оценка. — Так что, свидание в небе отменяется? Я не могу повлиять на твое решение? — Думаю, что нет. Питер вздохнул. — Ну, я исчерпал запас идей. Мой репертуар иссяк. — Я знаю. Ты начинаешь повторяться. — Вот и Хелен говорит то же самое. Кэтрин бросила на него удивленный взгляд. — Хелен дает тебе советы, как выманить меня на свидание? — Она говорит, что у нее больше нет сил смотреть этот душераздирающий спектакль, в котором мужчина бьется головой о непробиваемую стену. Они рассмеялись, вышли из лифта и направились к своему офису. Это был искренний смех двух коллег, которые прекрасно знали, что их словесная пикировка — не более чем игра. Поддерживая такого рода отношения, они щадили друг друга, оберегая от возможных обид и душевных травм. Это был легкий и безопасный флирт, освобождавший обоих от каких-либо обязательств. Питер шутливо приглашал Кэтрин на свидания, она в такой же манере отвергала его приглашения, и весь коллектив удачно подыгрывал парочке незадачливых влюбленных. Была уже половина шестого вечера, и сотрудники разошлись по домам. Питер удалился в свой кабинет, Кэтрин прошла к себе, чтобы повесить халат и взять сумочку. В тот момент, когда она вешала халат на крючок, ей в голову пришла неожиданная мысль. Она вышла в приемную и заглянула к Питеру. Он просматривал амбулаторные карты; очки для чтения сползли у него на самый кончик носа. В отличие от ее вылизанного кабинета рабочее пространство Питера поражало размахом беспорядка. Здесь царил настоящий хаос. В корзине для мусора высилась гора бумажных самолетиков. На стульях лежали стопки книг и журналов по хирургии. Одна стена была увита бесконтрольно растущим филодендроном. В его буйных зарослях прятались дипломы Питера — инженера по аэронавтике Массачусетского технологического института и доктора медицины Гарвардского университета. — Питер… Конечно, это глупый вопрос… Он взглянул на нее поверх очков. — Тогда ты обратилась по адресу. — Ты заходил ко мне в кабинет? — Следует ли мне вызвать своего адвоката, прежде чем отвечать? — Да ладно тебе. Я серьезно. Он выпрямился в кресле и внимательно посмотрел на нее. — Нет, не заходил. А почему ты спрашиваешь? — Не бери в голову. Пустяки. — Кэтрин повернулась, чтобы уйти, и услышала, как под Питером скрипнуло кресло. Он поднялся и последовал за Кэтрин в ее кабинет. — Что пустяки? — спросил он. — Я неисправимая перфекционистка. Меня раздражает, когда вещи оказываются не на своих местах. — Что, например? — Мой рабочий халат. Я всегда вешаю его на дверь, а он почему-то оказывается на шкафу с картотекой или на стуле. Я знаю, что это не Хелен и не другие секретарши. Я их уже спрашивала. — Может, уборщица… — И еще меня бесит, что я не могу найти свой фонендоскоп. — Он что, до сих пор не нашелся? — Мне пришлось взять у старшей медсестры. Нахмурившись, Питер оглядел комнату. — Да вот же он. На книжной полке. Питер подошел к стеллажу, где на краю книжного ряда лежал фонендоскоп. Кэтрин молча взяла у него из рук трубку, уставившись на нее, как на диковинку. Как на черную змею, свернувшуюся клубком у нее на ладони. — Эй, в чем дело? Кэтрин тяжело вздохнула. — Кажется, я просто устала. Она сунула фонендоскоп в левый карман своего халата, где всегда его и держала. — Ты уверена, что это все? Может, еще что-то не так? — Мне нужно домой. Кэтрин вышла из кабинета, Питер последовал за ней. — Может, это как-то связано с теми полицейскими? Послушай, если у тебя неприятности… если я могу помочь… — Мне не нужна никакая помощь, спасибо тебе. — Ответ прозвучал прохладнее, чем она рассчитывала, и Кэтрин тут же пожалела об этом. Питер не заслуживал такого отношения. — Знаешь, мне было бы приятно, если бы ты чаще обращалась ко мне за помощью, — тихо произнес он. — Мы ведь работаем вместе. Мы партнеры. Или ты так не считаешь? Кэтрин не ответила. Он направился к своему кабинету. — Увидимся утром. — Питер… — Да? — Насчет тех офицеров из полиции… И насчет того, зачем они приходили… — Ты не обязана мне рассказывать. — Нет, я хочу рассказать. Если я этого не сделаю, ты так и будешь теряться в догадках. Они приходили задать мне несколько вопросов, связанных с расследованием убийства. В четверг ночью была убита женщина. Они думали, что, возможно, я с ней знакома. — Ты действительно ее знаешь? — Нет. Это была ошибка, вот и все. — Она вздохнула. — Просто ошибка. * * * Кэтрин задвинула дверной засов, который с внушительным грохотом встал на место, накинула цепочку. Еще одна линия обороны от кошмаров, притаившихся за стенами ее квартиры. Забаррикадировавшись, она разулась, положила сумочку и ключи от машины на столик в прихожей и босиком прошла в гостиную, ступая по пушистому белому ковру. В квартире царила приятная прохлада благодаря чуду системы кондиционирования. На улице было градусов тридцать, а в доме температура никогда не поднималась выше двадцати четырех летом и не опускалась ниже двадцати зимой. В жизни было так мало прогнозируемого, определенного, и Кэтрин изо всех сил старалась поддерживать хоть какой-то порядок в рамках своего жизненного пространства. Она выбрала этот двенадцатиэтажный кондоминиум на Коммонуэлт-авеню, поскольку дом был новый, с безопасным подземным гаражом. Пусть он был не столь колоритен, как красно-кирпичные дома исторической застройки в Бэк-Бэй, но зато гарантировал своим жильцам отсутствие проблем с водоснабжением или электропроводкой, которые неизбежно возникали в старых зданиях. Кэтрин же была приверженцем четкости и порядка во всем. Квартиру она содержала в безукоризненной чистоте и, за исключением редких цветовых пятен, интерьер предпочитала белый. Белый диван, белые ковры, белый кафель. Цвет чистоты. Нетронутой. Девственной. В спальне она разделась, повесила юбку, отложила блузку, которую следовало сдать в химчистку. Переоделась в широкие брюки и шелковую рубашку без рукавов. К тому времени, когда Кэтрин босиком прошла на кухню, она обрела прежнее душевное равновесие и вновь ощутила уверенность в себе. |