Онлайн книга «Хирург»
— Я понимаю. Но вы же знаете, таков порядок. Она посмотрела на Мура. «Ты мне так нравился. Я доверяла тебе». Она расстегнула кобуру и, резко вытащив пистолет, вручила его Маркетту. — Кто же у нас враг? — глухо проговорила она. — Иногда приходится задавать себе этот вопрос. — И, развернувшись, направилась к своей машине. * * * Мур заглянул в шкаф Карла Пачеко и подумал: «Все это не то». На полу валялись пар пять ботинок одиннадцатого размера, очень широких. На полке — грязные свитера, коробка из-под обуви, набитая старыми батарейками и мелочью, стопка журналов «Пентхаус». Он расслышал звук открываемого ящика и, обернувшись, увидел, что Фрост в перчатках роется в носках Пачеко. — Что-нибудь есть? — поинтересовался Мур. — Ни скальпелей, ни хлороформа. Даже мотка скотча не нашли. — Динь-динь-динь! — возвестил Кроу, выходя из ванной и помахивая пластиковым пакетом для вещдоков, в котором лежали ампулы с бурой жидкостью. — Подарок из солнечной Мексики, фармацевтического рая. — Наркотики? — спросил Фрост. Мур взглянул на этикетку с надписью на испанском. — Гамма-гидроксибитурат. Тот же эффект. Кроу потряс пакетом. — Здесь не меньше, чем на сто изнасилований хватит. Член у Пачеко, похоже, не простаивал без дела. — Он загоготал. Мура покоробило от этого смеха. Он подумал о том, сколько бед несет этот «не простаивающий без дела» член. Который наносит не только физический ущерб, но и калечит психику. Он вспомнил, что говорила ему Кэтрин: жизнь каждой жертвы изнасилования делится на «до» и «после». Сексуальное насилие превращает мир женщины в сухую и безжизненную пустыню, где даже улыбка и радость всегда с примесью горечи. Раньше он бы и не обратил внимания на скабрезную шутку Кроу. Сегодня она резанула слух и вызвала отвращение. Он прошел в гостиную, где чернокожего допрашивал детектив Слипер. — Говорю же вам, я просто вышел прогуляться, — объяснял задержанный. — Просто прогуляться с шестью сотнями баксов в кармане? — Я предпочитаю носить наличность с собой. — И что собирались купить? — Ничего. — Откуда вы знаете Пачеко? — Просто знакомый. — О, наверное, близкий друг. Что он вам продавал? ГГБ, подумал Мур. Наркотик, с помощью которого можно одурманить женщину и потом ее изнасиловать. Вот что он собирался купить. Еще один неутомимый секс-гигант. Он вышел на улицу и зажмурился от вспышек огней патрульных машин. Автомобиля Риццоли уже не было. Он уставился на пустующее место и вдруг почувствовал, как тяжело давит на плечи груз только что совершенного им поступка. Никогда еще он не оказывался перед таким страшным выбором и, хотя в глубине души и сознавал, что принял правильное решение, продолжал изводить себя сомнениями. Он пытался примирить свое уважение к Риццоли с тем, что он видел на крыше. Было еще не поздно взять свои слова обратно. Он мог бы объяснить Маркетту, что действительно было темно, заросли растений сбивали с толку, и Риццоли вполне могла подумать, что в руках у Пачеко оружие. Возможно, она заметила какой-то жест или движение, ускользнувшие от внимания Мура. Но, как он ни старался, в памяти не всплывало ничего, что могло бы оправдать ее действия. И он не мог интерпретировать то, чему оказался свидетелем, иначе, как хладнокровное убийство. Когда он вновь увидел ее, она сидела, сгорбившись, за своим рабочим столом, приложив к щеке пакетик со льдом. Время было за полночь, и у него не было настроения беседовать. Но, когда он проходил мимо, она подняла голову, и ее взгляд буквально пригвоздил его к месту. — Что вы сказали Маркетту? — спросила она. — То, что ему хотелось знать. Как был убит Пачеко. Я не стал лгать ему. — Сукин сын. — Вы думаете, мне хотелось рассказывать ему, как все было на самом деле? — У вас был выбор. — Так же, как и у вас, на крыше, — отпарировал он. — Вы сделали неправильный. — А вы застрахованы от неправильного выбора, не так ли? Вы никогда не допускаете ошибок. — Если я их и делаю, то сам за них расплачиваюсь. — О да, — усмехнулась она. — Святой Томас, я совсем забыла. Мур подошел к ее столу и в упор посмотрел на нее. — Вы один из лучших полицейских, с которыми мне доводилось работать. Но сегодня вы хладнокровно убили человека, и я это видел. — Вы не должны были это видеть. — Но я видел! — Что мы там вообще могли видеть, Мур? Тени, шорохи, движение. Грань между правильным выбором и неправильным вот такая тонюсенькая. — Она показала это на пальцах. — И мы это допускаем. Как допускаем и то, что каждый из нас имеет право на сомнения. — Я пытался сомневаться. — Наверное, недостаточно сильно. — Я никогда не стану лгать, чтобы выгородить коллегу, — проговорил он. И добавил: — Пусть даже и лучшего друга. — Не забывайте, сколько мрази вокруг. Мы же с вами не такие. — Если мы начнем врать, как тогда отличить «их» от «нас»? Где эта грань? Она отняла от лица пакетик со льдом и показала на свою щеку. Один глаз заплыл, и вся левая половина лица была похожа на разноцветный надутый шар. Жуткое зрелище повергло его в шок. — Вот что Пачеко сделал со мной. Это вам не дружеская пощечина, согласитесь. Вы говорите про «них» и про «нас». На чьей стороне был он? Я оказала обществу услугу, отправив его на тот свет. Никто, поверьте, не станет оплакивать Хирурга. — Карл Пачеко не был Хирургом. Вы убили совсем другого человека. Риццоли уставилась на него, похожая на зловещий образ с портрета работы Пикассо с лицом наполовину нормальным, наполовину гротесковым. — У нас же совпала ДНК! Он был тем, кто… — …кто изнасиловал Нину Пейтон, да. Но с Хирургом у него нет ничего общего. — Мур положил ей на стол отчет из лаборатории по исследованию волос и волокон. — Что это? — Данные исследования волос с головы Пачеко. Цвет, структура, плотность кутикулы не совпадают с волосом, обнаруженным в ране Елены Ортис. Никаких признаков «бамбуковых» волос. Она замерла, уставившись в отчет. — Не понимаю. — Пачеко изнасиловал Нину Пейтон. Это все, что мы можем сказать о нем со всей определенностью. — Но и Стерлинг, и Ортис были изнасилованы… — Мы не можем доказать, что это сделал Пачеко. А теперь, когда он мертв, мы этого уж точно не узнаем. Риццоли посмотрела на него, и здоровая часть ее лица скривилась от злости. |