Книга Смертницы, страница 35 – Тесс Герритсен

— О да, я уже знаю, как это будет выглядеть: «Журналист получает пулю в лоб». И такой заголовок меня особенно впечатляет.

— Так вы считаете, что это не самый мудрый поступок?

— Я еще ничего не решил.

— Если хотите моего совета…

— Я хочу не только совета. Мне необходима информация.

— Что я могу рассказать вам?

— Начните хотя бы с того, что здесь делает ФБР.

— Вы сказали, что уже общались с агентом Барсанти. Почему вы не спросили его?

— Я слышал, в деле участвует и агент Дин. Барсанти мне о нем ни слова не сказал. С чего вдруг Бюро прислало из Вашингтона сразу двух агентов для урегулирования кризиса, который входит в компетенцию местной полиции?

Его вопрос взволновал Мауру. Если он уже знает про Габриэля, ему не составит труда узнать и про Джейн.

— Понятия не имею, — солгала она, с трудом выдержав его взгляд. Лукас так пристально смотрел на нее, что ей наконец пришлось отвернуться и сесть на диван.

— Если есть нечто, что мне следует знать, — сказал он, — надеюсь, вы мне расскажете. Я бы хотел заранее понять, во что ввязываюсь.

— Сейчас вам известно, наверное, столько же, сколько и мне.

Журналист устроился в кресле напротив Мауры, и под его цепким взглядом она чувствовала себя пришпиленной бабочкой.

— Чего хотят эти люди?

— Что вам сказал Барсанти?

— Он рассказал об их предложении. О том, что они обещали отпустить двух заложников. Потом я должен буду зайти туда с оператором, побеседовать с этим парнем, и они отпустят еще двоих. Таковы условия. Что будет дальше — можно только догадываться.

Этот человек мог бы спасти жизнь Джейн, думала она, глядя на гостя. Если он пойдет туда, Джейн может оказаться в числе освобожденных заложников. «Я пошла бы. Но нельзя просить человека рисковать своей жизнью, пусть даже во спасение Джейн».

— Не каждый день человеку выпадает шанс стать героем, — сказал он. — То, что мне предлагают, безусловно, такой шанс. Многие журналисты ухватились бы за него.

— Весьма соблазнительно, — рассмеялась она. — Напишете книгу, постоянно будете мелькать на экране телевизора. Почему бы не рискнуть жизнью ради славы и денег?

— Ну да, там, во дворе стоит моя старая ржавая «Тойота», и закладную выкупать еще двадцать девять лет, так что слава и деньги не помешали бы.

— Если доживете до того момента, когда сможете насладиться этим.

— Вот поэтому я и пришел к вам. Вы были с этой женщиной. Вы знаете, что это за люди. В своем ли они уме? Способны ли держать слово? Отпустят ли они меня, после того как интервью будет записано?

— Этого я предсказать не могу.

— Ответ не слишком убедительный.

— Я не хочу брать на себя ответственность за то, что может случиться с вами. Я не могу предсказать их действия. Я даже не знаю, чего они хотят.

Он вздохнул.

— Я боялся, что вы скажете именно это.

— А теперь у меня вопрос к вам. Полагаю, вы можете на него ответить.

— Что за вопрос?

— Почему из всех журналистов они выбрали именно вас?

— Понятия не имею.

— Должно быть, раньше у вас уже были контакты с ними.

Маура заметила, что Лукас колеблется. Она подалась вперед.

— Эти люди уже обращались к вам.

— Поймите, к журналистам кто только не обращается, в том числе и всякие психопаты. Каждую неделю я получаю по крайней мере несколько странных писем или телефонных звонков о секретных правительственных заговорах. Тут и «грязные» нефтяные деньги, и таинственные вертолеты, и секретные планы ООН. Поэтому я не обращаю на них особого внимания. И это был очередной безумный звонок.

— Когда?

— Несколько дней назад. Один из моих коллег только что напомнил мне об этом, потому что именно он подходил к телефону. Честно говоря, тогда я был слишком занят другим материалом и слушал вполуха. Было поздно, мне нужно было срочно доделать работу, и было совсем не до разговоров с психами.

— Звонил мужчина?

— Да. Звонок поступил в редакцию «Трибьюн». Мужчина спросил, видел ли я посылку, которую он послал мне. Я не понял, о чем речь. Он сказал, что несколько недель назад отослал мне по почте какие-то бумаги, но я ничего не получал. Тогда он сказал, что сегодня же какая-то женщина оставит для меня в приемной еще один пакет. И как только он поступит, мне необходимо немедленно спуститься вниз и забрать его, потому что материал в высшей степени деликатный.

— И вы получили этот второй пакет?

— Нет. Охранник в приемной сказал, что женщина не появлялась. Я пошел домой и забыл об этом. Вспомнил только сейчас. — Он помолчал. — Теперь я думаю, не Джо ли звонил мне в тот вечер?

— Почему он выбрал вас?

— Понятия не имею.

— Похоже, эти люди вас знают.

— Может, они читали мою колонку. Может, они мои поклонники. — Когда Маура не ответила, он самоуничижительно усмехнулся: — Звучит неправдоподобно, да?

— Вы когда-нибудь появлялись на телеэкране? — спросила она, думая про себя: «В нем что-то есть, он мог просто понравиться».

— Никогда.

— Вы публикуетесь только в «Бостон трибьюн»?

— Только? Неплохо сказано, доктор Айлз.

— Я не то имела в виду.

— Я занимаюсь журналистикой с двадцати двух лет. Начинал внештатным корреспондентом в «Бостон Феникс» и «Бостон мэгэзин». Это было здорово, но внештатником долго не протянешь, денег не хватало, поэтому я был счастлив, когда поступило предложение поработать в «Трибьюн». Сначала вел городскую хронику, проработал несколько лет в Вашингтоне собкором. Потом вернулся в Бостон, где мне предложили вести еженедельную колонку. Так что я довольно давно варюсь в этом. Конечно, состояния не сколотил, но у меня есть свои читатели. Видите, вот и Джозеф Роук знает меня. — Он запнулся. — По крайней мере, я надеюсь на то, что он мой поклонник. А не какой-нибудь оскорбленный читатель.

— Даже если он ваш поклонник, все равно вы ввязываетесь в опасную игру.

— Я знаю.

— Вам известна схема?

— Нас будет двое: оператор и я. Репортаж в прямом эфире на местном телеканале. Я полагаю, у похитителей будет возможность проверить, действительно ли мы работаем в эфире. Я также понимаю, что они не будут возражать против стандартной пятисекундной задержки в случае, если… — Он замолчал.

«В случае если произойдет что-то страшное».

Лукас глубоко вздохнул.

— Что бы сделали вы, доктор Айлз? На моем месте?

— Я не журналист.