Книга Развестись нельзя спасти, страница 15 – Екатерина Серебрякова

– А вот и чай с печеньем! Его очень вкусно есть со сгущенкой, но ее у вас не оказалось.

– Да, у меня аллергия на сгущенку, – нагло соврала Галина Яковлевна. – И на морковь.

– Мама, у тебя нет аллергии на морковь.

– Появилась. От стресса.

– Ольга, угощайтесь.

– Спасибо, я не ем мучное перед презентацией. Должна выглядеть шикарно в платье. Борис, можно тебя на минутку? Есть пара рабочих вопросов.

В ту секунду с ненавистью на меня посмотрела Марина и с мольбой – Галина Яковлевна. Я вздернула брови в извиняющемся жесте и вышла из-за стола в гостиную, где нас не могли слышать.

Борис вышел следом.

Он первым сел на диван, не глядя на меня, как будто это было сейчас неуместно.

Пару секунд я смотрела на него со спины. Он был все такой же, как несколько дней назад, когда мне казалось, что мы счастливы в браке.

На нем была голубая футболка-поло, купленная его матерью по какому-то пустяковому случаю, дорогие джинсы, на которые его уговорила я, несмотря на то, что, по словам Бориса, тысяча долларов за вещь – непростительная глупость.

Он был все таким же: еле заметная седина на висках – признак возраста и нервной работы, пробивающаяся лысина в центре головы и запах дорогого парфюма.

Но одно отличие все же было. Он был уже не мой.

– Я отправлю итоговые материалы тебе на почту. Изменения незначительные, я лишь полирую результат. Мне следует представить Марину инвесторам, я напишу текст и тоже отправлю тебе на согласование.

– Хорошо, я буду ждать. Это все?

– Нет, – тихо ответила я, присаживаясь рядом на диван. – Послушай, ты влюблен, и я понимаю твои чувства. Эта девушка сейчас для тебя буквально все, она идеал. Но наши инвесторы не влюблены, и Марина для них – серьезная угроза стабильности холдинга. Я не хочу сказать о ней ничего плохого, но сейчас она не готова быть первой леди, понимаешь?

– К чему ты клонишь? – мужчина поднял на меня взгляд карих глаз, которые еще недавно смотрели с трепетом и любовью.

– Нам не получить проект, если девушка генерального директора придет в трикотажной юбке и станет предлагать гостям морковное печенье со сгущенным молоком. Я сделаю все, что в моих силах. Но если она завтра будет собой, о проекте можно забыть. В твоих силах одеть ее, накрасить, причесать и попросить держать язык за зубами.

Я не ждала ответа. Мои слова были правдивыми, однако довольно резкими. Но Борис ответил.

Сначала он показательно хмыкнул, привлекая мое внимание, а потом поднялся, чтобы быть со мной одного роста.

Мы смотрели друг другу в глаза, не отводя взглядов. Стояли так близко, что дышали одним воздухом. И мне необъяснимо сильно хотелось сделать шаг назад, чтобы разорвать этот контакт.

– Знаешь, а ведь в этом всем и дело. Ты не ешь мучное, чтобы выгодно смотреться в платье, скрываешь настоящую себя за прической и макияжем, а она живет так, как ей комфортно.

– Если бы твоя жена приходила на презентации в вещах из комода тетки из Саратова, компания бы никогда не доросла до оборота нескольких миллиардов долларов в год.

Больше я ничего не сказала.

Обида душила за горло.

Только что меня обвинили в неискренности и лицемерии только потому, что я держала лицо. Свое лицо, лицо нашей семьи, лицо компании.

Неужели, спустя столько лет брака, мой муж так и не понял, что я забочусь о нас, иногда жертвуя собственным комфортом? Он стоял у руля семейной империи, и не отдавал себя отчета в том, что помимо привилегий у нас есть ряд обязательств.

– Галина Яковлевна, большое спасибо за обед, все было очень вкусно. Рабочие вопросы можете писать на почту, я сегодня буду на связи. Хорошего всем дня.

– Оленька!

Женщина попыталась меня остановить, но я спешно покинула дом раньше, чем мою машину подогнали к воротам.

Лил проливной дождь. На дорогах были жуткие пробки, дворники не справлялись с потоками воды, которые заливали лобовое стекло.

Я была опытным водителем, но бесконечные аварии по дороге и общее эмоциональное состояние сделали свое дело.

Я съехала с дороги на территорию ближайшей заправки, где загнала машину под навес.

Дождь барабанил по железной крыше и, судя по всему, не собирался останавливаться.

Я вышла из машины, посмотрела на дорогу и тяжело вздохнула. Нужно заправиться, чтобы не терять времени.

– Девушка, в первую девяносто пятого тридцать литров. И шоколадный рожок.

– Прикладывайте.

Я сидела на капоте своей машины на пригородной заправке, ела жутко калорийное мороженное, отдающее запахом бензина, и смотрела на дождь.

Было хорошо.

Может, Борис прав, и мне действительно не хватает легкости? Когда я в последний раз наедалась чем-нибудь вредным до полного живота? Когда смотрела на дождь или на звезды?

Наверное, очень давно, лет пятнадцать назад.

Но, может быть, всему свое время? В двадцать ты еще можешь позволить себе бесчисленное количество калорий и холестерина, можешь не спать полночи, чтобы увидеть звезды.

А в тридцать семь как-то не до этого. Чем ближе к сорока, тем больше ты следишь за здоровьем и режимом сна, заботишься о своем комфорте, а не о минутном удовольствии.

– Пережидаете дождь? – раздался над ухом знакомый голос. – Или заехали заправиться?

– Совмещаю приятное с полезным. А Вы?

– Проколол колесо, – Кирилл кивнул на черный внедорожник у въезда на заправку. – Нужно поставить запасное, чтобы доехать до дома. А в такой ливень и без домкрата мне не справиться.

– Можете взять мой.

– У Вас есть домкрат? – одним нажатием на кнопку я открыла багажник машины, демонстрируя набор инструментов.

И нет, я не была автомехаником по призванию, просто возила с собой кое-какие вещи на крайний случай.

– Тогда я сейчас мигом. Подождете буквально полчаса?

– Я никуда не тороплюсь.

Поскольку, к моему большому удивлению, на заправке было немноголюдно, Кирилл переставил машину ближе к моей и, скинув черную кожаную куртку, преступил к замене колеса.

Я потеряла контроль над собственными мыслями, и опомнилась только когда шоколадное мороженое потекло по моей руке, а взгляд уже оценил широкую спину мужчины в белой футболке-поло.

Я просто… Растерялась. Задумалась о чем-то и мысли ушли не в то русло. Кирилл тут не причем, это случайность.

– Живете тут в поселке? – зачем-то спросила я.

– Родители тут живут. Я давно осел в городе. А Вы, кажется, живете. Я часто видел эту машину на второй от съезда улице.