Книга Возродим Мир из Пепла, страница 48 – Даша Сказ

И что поражало больше всего – его грива. Огибая круглые светлые уши, золотистые пышные волосы вздыбились, словно солнечный огненный обод.

– Вондерландец… Я думал, ваше племя давно погибло, бросаясь грудью на чужие клинки, – сказал зверолюд, виляя хвостом с кисточкой.

– Боюсь, вы неверного мнения о моих братьях. Мы никогда не проигрываем, и вы это хорошо знаете… – произнёс Феникс, и нога в сандалии толкнула его в бок.

Ох, Феникс… Неумолима твоя гордыня!

– Стойте! – крикнула я. – Не трогайте его, прошу!..

Прежде, чем удар сандалии пришёлся и по моему боку, послышался возглас фараона. Он ударил по чему-то посохом – раздался громкий стук.

– Прошу, простите, фараон… – закланялся зверолюд, державший Феникса.

Фараон… Быть не может! Книги называли его самим сыном солнца, сыном небес. Я сомневалась, что он хоть сколько-нибудь приходился Матушке родственником, но со зверолюдом с такой властью не стоит спорить о его происхождении.

– Она откусит тебе ногу, – сказал он, точно извинения, да и вообще чужие слова, для него ничего не значили. – Мой разведчик сказал, что она опасна. Уйди.

Разведчик?.. Тот самый зверолюд, которого мы спасли? Так вот, кем он был… Видимо, он не очень наблюдателен: разве я похожа на ту, что способна откусить кому-то конечность?

– Если будет дальше рваться, уведи её, – повёл рукой фараон. – А пока я поговорю с её хозяином.

Что? Хозяином?! Неужели фараон принял меня за рабыню?

От такого оскорбления в сердце с рёвом отозвалась Медвежья гордость. Но благо я научена терпению, поэтому решила подыграть властолюбивому правителю. В конце концов, какой бы сильной я ни была, вряд ли я могу совладать хотя бы с одной его рукой… Одно движение – и я превращусь в мошку, которую он с радостью раздавит.

– Надеюсь, ты подумал ещё раз и скажешь нечто более полезное, – небрежно махнул посохом фараон. – Впрочем, это я так, ради личного интереса. В конце концов, Амат давно не перекусывала белым мясом.

Я заметила, как Феникс подрагивал, изгибаясь в сторону ударенного бока. Оставалось лишь надеяться, что он усвоил урок…

– Прошу… – выдохнула я, готовая получить за свою дерзость. – Феникс…

Я заметила, как уже согнулась нога зверолюда, как вдруг Феникс отчаянно крикнул:

– Стойте! – Он низко поклонился, падая лбом в песок. – Простите меня, великий сын Итн. Я не признал вас. Прошу, не карайте меня за грубость.

Феникс… На мгновение я заметила, как он бегло взглянул на меня. В его глазах отражалось то ли раздражение… то ли растерянное непонимание.

И неожиданно я догадалась: он сделал это ради меня. Только ради меня.

– Встань, раб. – Направив посох к Фениксу, фараон приподнял его голову за подбородок.

Я вздрогнула: пламенные искорки раздражения промелькнули в светлых глазах Феникса. Вряд ли фараон оставит это без внимания.

– Врёшь, – процедил он, притягивая Феникса к себе так, что тому, связанному по рукам и ногам, пришлось всему прогнуться. – В тебе ещё не умерла львиная гордость. – Неожиданно фараон усмехнулся. – Я бы разочаровался, если бы это было не так.

И отпустил Феникса наземь. Тот согнулся, пытаясь отдышаться. Я лишь глядела округлёнными глазами на происходящее, беспомощно ворочаясь позади. Боюсь, мне открывать рот лучше не стоит…

– Вы… Вы что-то от меня хотите, не правда ли? – вскинул голову Феникс. – Тогда говорите сразу.

– Сразу к делу? – насмешливо произнёс фараон, вновь усмехнувшись. – Вижу в тебе вондерландскую прыть, но она ни к чему. Я не стану говорить со столь… нечистым существом. Умойте его и приведите в порядок его слуг.

На этом он встал, поправил роскошную белую повязку на бёдрах и тяжёлое, видно, отлитое из настоящего золота, усыпанное драгоценными камнями, ожерелье, посреди которого сиял красный камень – солнце, слепящее своими лучами.

– После этого приведите их в мой шатёр. Мы поговорим.

* * *

В конце концов нас всё-таки увели. И мне наконец представилась возможность оглядеться.

Вокруг – на многие вёрсты – раскинулся военный лагерь на тысячи воинов – столько зверолюдов-бойцов я не видела даже при осаде Звёздграда. Они бродили туда-сюда вдоль бежевых крыш, то негромко общаясь друг с другом, то выполняя какие-то поручения зверолюдей, что оделись побогаче. Какие-то и вовсе оказались столь низкого положения в обществе, что их, измождённых и взмыленных, хлестали по бокам до крови.

Я читала о Та-Ааи, ещё давно. Их народ обладал жестокими порядками, связывающими по рукам и ногам каждого здешнего жителя. Фараоны, их приближённые, горожане, рабы и разбойники – все они завязли в порочном круге власти.

Но теперь я с трудом их осуждала. Ведь они – какими бы жестокими они ни были – сохранили свои порядки сквозь столетия войн, тогда как все мы пали и потерялись.

Рано или поздно с палящего солнца нас увели в небольшой шатёр. Втолкнули туда, и я наконец-то поняла, где всё это время держали Захарию и Гили.

– Ну вот и вы! А я уж думала, что тебя, Мира, сожрали.

Обижена. Я лишь расстроено вздохнула.

– Я не могла знать, что этот зверолюд нас сдаст.

– В следующий раз послушай меня! – гордо задрала нос она. – Теперь я тебя точно от себя не отпущу.

– А ну, молчать! – наконец потеряли терпение стражи. – Вы здесь, только чтобы переодеться. А ваш хозяин пройдёт с нами.

– К-кто-кто? – поперхнулся воздухом Захария. – Ну ты, Феникс, и подарок, конечно…

Тот лишь вздохнул. На протяжении всего разговора с фараоном и последующей дороги он сохранял пустое, лишённое всяких чувств выражение лица.

– Идём? – указал копьём в сторону один из зверолюдей.

– Подождите, – спокойно ответил Феникс. – Я бы хотел оговориться, что запрещаю смотреть на моих рабов, пока они переодеваются.

– Ч-что?.. – удивился страж. – А как мы тогда будем за ними следить?

– А звериные уши вам на что даны?

Зверолюд повёл чёрными как смоль ушами и длинным, как верёвка, хвостом. Видимо, поняв намёк, он отвернулся.

– Скажете, когда пойдём.

Феникс же развернулся к нам.

– Ведите себя сдержанно. – На последнем слове он повернулся к Гили. – Терпите.

– Эй, а что это ты так на меня уставился? – взбрыкнулась та, и стражи начали удивлённо оборачиваться.

– Потому что, – процедил Феникс, глазами показывая на чернокожих зверолюдей.

Гили, смекнув, тут же закрыла рот и смущённо отвернулась.

– А ты, Мира… – вдруг взглянул Феникс на меня. – Как видишь, я пытался сделать, как ты просила. Но не получилось. Не обижайся на меня, если я не делаю что-то по-твоему.