Книга Солнечное перо, страница 11 – Лариса Петровичева

Налетел ветер – скользнул сальными пальцами по лицу. Антия всхлипнула, но не заплакала.

– Это Дохлое море? – спросила она.

– Оно самое. Вон там поселок. – Ардион указал на запад и побрел по едва заметной тропинке среди мертвой травы. Грязно-серые стебельки покачивались на ветру, тучи висели низко-низко, и на всем лежал зернистый отпечаток безжизненного сумрака.

Эти уроды были явными иномирянами. В Ашх-Анорне не было никого похожего; шагая по тропинке, Ардион пытался понять, откуда они взялись, и не находил ответа. От иномирян веяло голодом и смертью – он и сейчас чувствовал их тяжкий замогильный дух, хотя кругом была тишина и пустота. Ни души.

Отец убит. Ашх-Анорн захвачен и разрушается.

«Долго же я спал», – угрюмо подумал Ардион, и Антия тотчас же спросила:

– А кто там живет? Я думала, возле Дохлого моря нет жизни.

Он усмехнулся:

– Ее здесь очень много. В этом поселке, например, обитают джайпсы. Народ-изгнанник, который славен в основном наркоторговлей.

Антия нахмурилась. Ардион вдруг уловил какой-то далекий шум, похожий на пульсацию, которая зарождается в чаше с водой, если рядом с ней размеренно стучать ладонью.

– Я, кажется, понимаю, почему их не арестовывают, – откликнулась девчонка. – Делят доход с полицией и здешней властью.

– Верно. Иногда устраивают показательные рейды, кого-нибудь не слишком расторопного сажают за железную дверь, на этом дело и кончается. А вон там, дальше, есть дорога в Хан-Шекен и Антувар. Посмотрим, кто сейчас по ней ходит.

Поселок джайпсов встретил их безмолвием, и это было неправильно. Не брехали лохматые рыжие собачонки, которые всегда заливались лаем, стоило постороннему появиться в этих краях, не квохтали бесчисленные куры – единственное мясо, которое джайпсам позволяли есть древние традиции, не голосили чумазые дети, которых тут всегда было больше, чем кур. От тяп-ляп построенных домишек не поднимался печной дым, не пахло едой, не слышно было разговоров. Они медленно побрели по улочке – ветер трепал пестрые лохмотья, развешанные на веревках, за грязными растрескавшимися оконными стеклами царил сумрак, и Ардиону все время казалось, что кто-то смотрит ему в спину – он ощущал чужой взгляд, словно огненную точку между лопаток.

– Не нравится мне это, – едва слышно сказала Антия. – Очень тихо.

– Тихо, – прошептал Ардион. – Вот и ты не шуми.

Они вышли на импровизированную площадь – место, где джайпсы ставили свои разноцветные кибитки. Случись что, люди с визгом срывались с места, прыгали в повозки и рассыпались во все стороны – не найти, не поймать. И здесь Ардион окончательно понял, что гул, который он слышал все это время, был согласным гудением мясных мух.

Антия сдавленно ойкнула, и ее вырвало. Среди кибиток возвышались груды знакомого праха, и Ардион подумал, что это была легкая смерть, которой удостоились не все обитатели поселка. Подхватив Антию под локоть и не позволив ей упасть, он медленно и осторожно повлек свою спутницу в сторону – подальше от пепла, подальше от сваленных в кучу убитых джайпсов, подальше от мух, которые гудели над освежеванными трупами, подальше…

Когда они отошли от поселка, то Антию стало трясти. Она не заплакала, не закричала – она дрожала всем телом, словно в лихорадке. Ардион обнял ее за плечи, осторожно прижал к себе, и крючок в груди тотчас же шевельнулся, а уши вновь наполнило мелодичным звоном.

– Как… – выдохнула она. – Как же это… За что?

– Думаю, это знак. – Ардион старался говорить как можно спокойнее, хотя все в нем сейчас поднималось и кипело, опаляя душу горечью и болью. Он никогда не испытывал к джайпсам любви, но видит Ауйле, они такого не заслужили.

Впрочем, нет. Ауйле никогда и ничего не видит.

– Знак для тех, кто здесь появится. Вот что они сделают с теми, кто посмеет им сопротивляться.

Антия отстранилась от него. В ее глазах плескался ужас на грани безумия – Ардион подумал, что она видела слишком много для девушки своих лет, но такая жестокость открылась перед ней в первый раз.

– Мы посмеем, – твердо произнес Ардион. – Держись.

Очередной прыжок выбросил их в изящный дворик какого-то дворца, и Антия снова ощутила туманное прикосновение к лицу: Ардион вновь укутал их заклинанием, скрывая от посторонних глаз. Все здесь было таким же сумрачным и серым, как и в поселке джайпсов, и перед глазами Антии вновь встала гора трупов.

Она зажала рот ладонью, приказывая себе опомниться.

Хватит. Перестань. Если раскиснуть, как желе, то ничего хорошего из этого не выйдет.

– Дыши глубже, – с искренним сочувствием посоветовал Ардион, и Антия почувствовала, как ее ужас отступает, словно владыка Ашх-Анорна укрощает его и заставляет растаять. – Вот так, умница. Легче?

– Легче…

Это место было обитаемым. В фонтанчике бойко журчала вода, за круглыми окнами горел свет, и угрюмый человек с метлой подметал плиты, которыми был вымощен дворик. Гниение добралось сюда, накрыло своей грязной пеленой, но в этом месте еще теплилась жизнь.

Значит, серые убили не всех. «Логично, – подумала Антия. – Им ведь нужны рабы и слуги, не сами же они будут подметать и убирать. Джайпсам вот только не повезло». Ардион потянул ее за руку, и они бесшумно двинулись по двору в сторону высоких деревянных дверей, украшенных цветочной резьбой. Дворник что-то почувствовал: встревоженно вскинул голову, и его лицо исказилось страхом. Дверь приоткрылась, и Антия замерла, готовясь увидеть очередного серого, но во двор выглянул немолодой господин в щегольском синем сюртуке с серебряным шитьем, окинул все неприятным цепким взглядом и спросил:

– Барген, что случилось?

Дворник пожал плечами:

– Ничего, господин Файзун.

Файзун осмотрелся и с глубокой тоской пробормотал:

– Неужели гривлы возвращаются?

Кажется, так здесь называли этих серых – и Антия радостно поняла, что в этом месте они ни у кого не вызывают восторга. Дворник поморщился.

– Не. Когда б то были гривлы, я бы почуял. У меня от них носом кровь идет. А тут так… что-то тревожно стало.

Ардион провел ладонью по волосам, словно откидывал капюшон, и Антия поняла, что он снял заклинание. Барген и Файзун на несколько мгновений застыли с раскрытыми от удивления ртами, а потом рухнули на колени так, словно их ударили. В глазах Файзуна заблестели слезы.

– Владыка… – прошелестел дворник, глядя на Ардиона с невероятной тоской и любовью.

– Солнце вновь поднимется над нами, – с отчаянной надеждой откликнулся Файзун, и Ардион устало махнул рукой.

– Вставайте, хватит церемоний. Гривлы – это серые с головой на жгутах?