Книга Хочу танцевать с тобой, страница 16 – Алекс Хилл

Срываюсь на бег. Что ему надо, черт возьми?

— Да стой же ты! Стой! Ненормальная!

Мышцы на ногах кричат от боли. Теперь я еще неделю не смогу нормально ходить, а все из‑за этого… Стас догоняет меня очень быстро и выскакивает передо мной, вытягивая руки.

Взъерошенный. В темных волосах гуляет ветер. Губы приоткрыты от частого дыхания. Те самые губы, которые совсем недавно прикасались к моим. Чувство какой‑то странной уязвимости заставляет вновь дернуться, чтобы убежать. Не хочу его видеть. Он уже все равно считает меня сумасшедшей. Хуже не будет.

— Да остановись ты! — Стас бросается мне наперерез и подхватывает под колени, отрывая от земли.

Приходится вцепиться в его плечи, чтобы не упасть. Смотрю на него сверху вниз. И это я здесь сумасшедшая?

— Просто выслушай меня, — произносит он, тяжело дыша.

Замираю под его взглядом, впервые за все время нашего знакомства серьезным. Проглатываю злые слова, что вертятся на языке, и выдыхаю. Это уже похоже на какой‑то цирк. Мы же взрослые люди. Почти…

— Опусти, — перебираю в воздухе ногами.

Наше положение мне совсем не нравится. А еще холодный ветер заглядывает под юбку. Не очень приятно.

— Чтобы опять гоняться за тобой по всему городу? Нет уж.

— Не будешь, — отвечаю без особой охоты.

— То есть ты выслушаешь меня?

— Угу, — отвожу взгляд.

— И не будешь угрожать расправой?

Снова веселится? Как же бесит!

— Если ты не будешь больше лезть своим языком в мой рот, — впиваюсь ногтями в плечи, но дутая куртка не позволяет причинить достаточный дискомфорт.

— Обычно это срабатывает, — отвечает Стас, усмехаясь.

Ему еще не надоело ржать надо мной? Знаю, что не вписываюсь в установленные каноны и рамки. Иногда это хорошо, иногда не очень. Но почему это должно волновать меня? Пусть волнует тех, кто эти рамки устанавливает.

— Я исключение из правил.

— Я заметил, Риша Мариновна. Позвольте мне просто проводить Вас до дома и обсудить один момент. Обещаю, больше не позволю себе ничего лишнего, — говорит парень с легкой насмешкой, но скорее доброй, чем издевательской.

Его красивые губы растягивает улыбка. Засматриваюсь, обводя взглядом их четкий контур. Что? Я подумала «красивые губы»? Писос! Нужно срочно валить домой.

— Тогда ставь меня на землю и снимай куртку.

Стас медленно меня опускает и смотрит в глаза, сводя брови к переносице.

— Давай‑давай, — вытягиваю руку вперед, перебирая пальцами.

— Зачем?

— Ты профиськал мое такси, а на улице не май месяц. Нам идти минут двадцать. Холодно вообще‑то.

Стас расстегивает куртку и разводит руки в стороны.

— Я согрею.

— Конечно, — сдергиваю куртку с его плеч, пробегая вперед. — Куда ты денешься, когда разденешься? — оборачиваюсь. — Не стой, замерзнешь.

Просовываю руки в огромные рукава и вдыхаю приятный мужской аромат. Стас бросает на меня тяжелый взгляд и, крепко выругавшись, подходит ближе. Уже готовлюсь к борьбе, но парень даже не предпринимает попыток отобрать у меня свою вещь.

— Куда идти? — спрашивает он, пряча руки в карманах темных широких джинсов.

— Э‑э‑э… Туда, — указываю пальцем нужное направление.

Стас покорно кивает и делает первый шаг вперед. Ладно. По‑моему, сейчас я уже реально перегнула. На нем толстовка, но вряд ли она оправдывает свое название и подходит для прогулок осенней ночью.

— Я пошутила, — начинаю снимать куртку, но Стас быстро возвращает ее на место, дергая за капюшон и натягивая его мне на голову. — Эй!

— Простудишься. Я бы и сам предложил, но с тобой невозможно сделать хоть что‑то правильно. Идем скорее. Реально холодно.

* * *

Шагаем в молчании, и неловкость смешивается с осенними запахами спящего города и опадающей листвы. Сжимаю рукава куртки, вдыхая поглубже.

— Ты вроде хотел что‑то обсудить? — начинаю первая, потому что больше не могу выносить тишину.

— А ты, наконец, готова выслушать?

— Мне нужна твоя куртка, чтобы не умереть от холода, так что пока она на мне, я вся во внимании.

— Какая же ты…

— Какая? Шизанутая? — вспоминаю слова бывшего.

Он ведь прав. Я это знаю, а теперь и Стас тоже.

— Вредная, — выносит свой вердикт темный близнец.

Не могу понять. Он что, пытается быть милым?

— Какая уж есть, — не собираюсь оспаривать правду. — Так что за дело? Если ты снова о танце, то я пас.

— Почему?

— А почему ты просишь об этом меня?

— Не знаю. Мне кажется будет круто. Ты ведь уже танцевала и…

— Это было давно.

Воспоминания тех дней вызывают слабую улыбку. Репетиции, выступления, конкурсы и поездки. Мне нравилось, но потом… Дети очень жестоки, знаете ли, а я не всегда была такой сильной, как сейчас. Большой коллектив и, конечно же, я не вписывалась. Друзей там так и не завела. Мальчики не хотели танцевать со мной, девчонки гнобили.

То, что я решила записаться на танцы сейчас для меня уже большой шаг. Я выросла, но кое‑что так и не изменилось. Я до сих пор не вписываюсь. Правда теперь это меня не колышет. Делаю, что хочу, а на остальных мне параллельно.

— Что мешает попробовать заново? — не уступает Стас.

— Спрошу еще раз, — делаю вид, что не заметила его вопроса. — Почему я? В классе у Леси куча девчонок. Выбирай — не хочу. И не надо заливать про мои способности. Нет там ничего особенного.

— Я… — Стас замолкает.

Либо не знает, что сказать, либо не хочет говорить правду. Этого достаточно, чтобы принять окончательное решение.

— Отказываюсь!

— Чего ты хочешь?

— Снова будешь торговаться со мной? Я не продаюсь и не покупаюсь.

Искоса поглядываю на парня, который уже весь трясется. Старается придумать, чем меня убедить или просто продрог до костей? Крошечное чувство вины царапает грудь. Хотя Стас сам виноват. Нечего было лезть в мое такси.

— Здесь можно срезать, — говорю и сворачиваю во двор старых «панелек» ^[4]. — Дальше я сама, — стряхиваю куртку с плеч, но она снова возвращается на место.

Стас, демонстративно сжимая посиневшие губы, застегивает на ней замок, запечатывая меня внутри.

— Мы еще не закончили, — говорит он и опасливо поглядывает на темную футбольную площадку. — Уверена, что здесь безопасно ходить?