Онлайн книга «Лихорадка»
– А что находится за этим лесом? – спросил он. – О, он огромный, – сказал Верн. – За ним шоссе Барнстаун. Несколько домиков. «Домики», – подумал Линкольн. «Семьи». * * * Когда Клэр вернулась домой, Ной смотрел телевизор. Раздеваясь в прихожей, она узнала музыкальную заставку из мультика «Симпсоны», звучавшую из соседней комнаты, до нее донеслись громкая отрыжка Гомера Симпсона и раздраженное ворчание Лизы Симпсон. Потом она услышала смех Ноя и подумала: «Как хорошо, что мой сын до сих пор смеется над мультиками». Зайдя в гостиную, Клэр увидела Ноя, развалившегося на диванных подушках, лицо его по-прежнему озаряла улыбка. Он посмотрел на нее, но ничего не сказал. Клэр села рядом с ним, положив ноги на журнальный столик, так же, как он. Большие ноги и маленькие ножки, с умилением подумала она. У Ноя так вымахала ступня, что по сравнению с ее ножкой казалась просто комичной. На телеэкране невообразимо толстый Гомер носился туда-сюда в цветастом гавайском платье и набивал рот едой. Ной снова рассмеялся, Клэр тоже. Именно так ей и хотелось провести остаток вечера. Они будут вместе смотреть телевизор, жевать попкорн вместо ужина. Она склонилась к сыну, и они нежно соприкоснулись головами. – Прости, мам, – извинился он. – Ничего страшного, милый. Извини, что не смогла приехать за тобой вовремя. – Звонила бабушка Эллиот. Совсем недавно. – Да? Она хотела, чтобы я перезвонила? – Думаю, да. – Некоторое время он молча смотрел на экран, хотя уже пустили рекламу. Потом сказал: – Бабушка хотела узнать, как мы сегодня. Клэр озадаченно взглянула на сына. – А что такое? – Сегодня день рождения папы. На экране Гомер Симпсон, все в том же цветастом гавайском платье, угнал фургон с мороженым и несся на нем с бешеной скоростью, всю дорогу жадно уписывая сладкую добычу. Клэр рассеянно смотрела мультик, думая о своем. «Сегодня твой день рождения. Прошло всего два года после твоей смерти, а мы уже начинаем по кусочкам, по крохам терять память о тебе». – О, боже, Ной, – прошептала она. – Даже не верится. Я совсем забыла. Она почувствовала, как его голова тяжело опустилась ей на плечо. И он произнес тихо и пристыженно: – Я тоже. Из своей спальни Клэр перезвонила Маргарет Эллиот. Она всегда любила свекровь, и с годами нежность к ней возросла настолько, что Маргарет стала для нее гораздо ближе, чем ее собственные, холодновато-надменные родители. Иногда Клэр казалось, что любви и страсти ее научила именно семья Эллиот. – Здравствуй, мама. Это я, – приветствовала ее Клэр. – В Балтиморе сегодня семнадцать градусов и солнечно, – отозвалась Маргарет, и Клэр невольно рассмеялась. С тех пор как она переехала в Транквиль, сравнение погодных условий стало для них дежурной шуткой. Маргарет очень не хотела, чтобы они покидали Балтимор. «Ты даже не представляешь, что такое настоящий холод, – говаривала Маргарет, – и я буду постоянно напоминать тебе о том, что ты покинула». – А здесь два градуса, – послушно отрапортовала Клэр. Она выглянула в окно. – Будет еще холоднее. И темнее. – Ной передал тебе, что я звонила? – Да. И у нас все в порядке. Правда. – Точно? Клэр промолчала. У Маргарет был особый талант угадывать настроение собеседника по одной лишь интонации, и сейчас она уловила некоторую фальшь в голосе невестки. – Ной сказал, что хочет вернуться, – продолжила Маргарет. – Но мы только что переехали. – Ты в любой момент можешь передумать. – Не сейчас. Я здесь слишком во многое вложилась. В новую практику, в дом. – Это ведь только материальное, Клэр. – Нет, все это я делала для Ноя. Я должна остаться здесь ради него. – Клэр немного помолчала, вдруг осознав, что при всей своей любви к Маргарет испытывает некоторое раздражение. Она уже устала от мягких, но настойчивых намеков на то, что ей следует вернуться в Балтимор. – Ребенку всегда нелегко начинать с нуля, но он приспособится. Он еще слишком мал и сам не знает, чего хочет. – Что ж, думаю, ты права. Ну, а как ты? Тебе самой все еще хочется там жить? – Почему ты спрашиваешь? – Потому что знаю, как нелегко пришлось бы мне самой на новом месте. Без друзей, без родных. Клэр посмотрела на себя в зеркало. Ее усталое лицо. Отражение ее спальни, на стенах которой по-прежнему висят картины. Это всего лишь скопище мебели, место для сна, а не уголок родного дома. – Вдове нельзя без друзей, Клэр, – заметила Маргарет. – Может быть, отчасти потому я и уехала. – Что ты имеешь в виду? – Там я для всех была только вдовой. Я приходила в свою клинику, и меня встречали грустные сочувствующие взгляды. При мне коллеги боялись смеяться или травить анекдоты. И никто, никто и никогда не осмеливался заговорить о Питере. Все как будто решили, что при одном только упоминании его имени я разрыдаюсь. В трубке воцарилось молчание, и Клэр вдруг пожалела о том, что разоткровенничалась. – Это не значит, что я перестала скучать по нему, мама, – тихо произнесла она. – Я вижу его всякий раз, когда смотрю на Ноя. Сходство между ними просто поразительное. Я как будто наблюдаю, как взрослеет Питер. – Да, насчет сходства ты права, – согласилась Маргарет, и Клэр испытала облегчение, что в речи свекрови сохранились теплые нотки. – Питер был довольно трудным ребенком. Кажется, я тебе никогда не рассказывала, что он вытворял в возрасте Ноя. Озорство передалось Ною именно от него, Питера. Клэр расхохоталась. «Да уж, точно не от меня, занудно-добропорядочной матери, самым серьезным преступлением которой была просрочка техосмотра». – У Ноя доброе сердце, но ему ведь только четырнадцать, – по-дружески предупредила Маргарет. – Не воспринимай его проделки как катастрофу. Позже, когда Клэр спускалась вниз, она уловила запах горелых спичек и подумала: «Ну вот. Проделки не заставили себя ждать. Он опять накурился тайком». Она пошла на запах, к кухне, и застыла в дверях. Ной держал в руке зажженную спичку. Увидев мать, он тут же погасил огонь. – Я больше не нашел свечей, – сообщил он. Она молча подошла к столу. Ее глаза наполнились слезами, когда она увидела замороженный торт, который сын достал из холодильника. На одиннадцати свечах танцевали язычки пламени. Ной чиркнул новой спичкой и зажег двенадцатую свечу на торте. |