Онлайн книга «Тень и Коготь»
|
– Да, госпожа. – Откуда тебе знать? – Туда попадают все, госпожа. – Все? Разве никогда никого не выпускают? – Изредка. – Значит, могут выпустить и меня, ведь так? Надежда в ее голосе напоминала расцветший в тени цветок. – Возможно, но очень маловероятно. – И ты даже не хочешь знать, что я такого сделала? – Нет, – ответил я. Случайно камера по соседству с Теклой была свободна; какое-то мгновение я размышлял, не поместить ли эту женщину туда. С одной стороны, у Теклы будет собеседница (через окошки в дверях при желании можно было переговариваться), с другой же – вопросы этой женщины и звук отпирающейся двери могут потревожить ее сон. Наконец я решил, что наличие компании компенсирует нарушение сна. – Я была обручена с одним офицером и узнала, что он содержит какую-то шлюху. Он отказался бросить ее, и я наняла бандитов, чтобы подожгли ее хижину. Сгорела пуховая перина, кое-что из мебели да кое-какая одежда. Неужели это – такое уж преступление, за которое следует подвергать пыткам? – Не могу знать, госпожа. – Меня зовут Марселлина. А тебя? Поворачивая ключ в замке, я размышлял, стоит ли ей отвечать. Текла, уже зашевелившаяся в своей камере, скажет ей в любом случае. – Севериан, – сказал я. – И ты зарабатываешь свой хлеб, ломая чужие кости. Хорошие, должно быть, тебе снятся сны! Текла уже глядела сквозь окошко в своей двери. Глаза ее были огромны и глубоки, как два колодца. – Кто это был с тобой, Севериан? – Новая заключенная, шатлена. – Женщина? Я слышала ее голос… Из Обители Абсолюта? – Нет, шатлена. Я не знал, когда им еще представится случай поглядеть друг на дружку, и потому подвел Марселлину к дверям камеры Теклы. – Еще одна женщина… разве не удивительно? Сколько у вас здесь женщин, Севериан? – На нашем ярусе сейчас восемь, шатлена. – Можно подумать, что обычно бывает и больше! – Нет, шатлена, их крайне редко бывает более четырех. – И долго ли мне придется оставаться здесь? – спросила Марселлина. – Нет, госпожа. Надолго задерживаются лишь немногие. – Меня, видишь ли, вот-вот освободят, – с какой-то нездоровой серьезностью в голосе сказала Текла. – Севериан знает об этом. Новая клиентка разглядывала Теклу с возрастающим интересом, насколько позволяло окошко. – Тебя в самом деле освободят, шатлена? – Он знает. Он отослал для меня письма – ведь так, Севериан? Пройдет несколько дней, и я распрощаюсь с ним. Он – в своем роде очень милый мальчуган. – Теперь ты должна идти в камеру, госпожа, – сказал я. – Можете продолжать беседу, если желаете. После раздачи клиентам ужина меня сменили. Дротт, встретив меня на лестнице, сказал, что мне стоило бы пойти прилечь. – Это все из-за маски, – возразил я. – Ты еще не привык видеть меня в ней. – Я вижу твои глаза, и этого достаточно. Разве ты не можешь узнать по глазам любого из братьев и сказать, зол ли он или же в шутливом настроении? Ты уже должен идти спать. Я объяснил, что прежде должен сделать еще кое-что, и отправился в кабинет мастера Гюрло. Как я и надеялся, его не оказалось на месте, а среди бумаг на столе лежал – не могу объяснить отчего, но я был уверен, что найду его там, – приказ о применении к шатлене Текле пытки. После этого я уже не мог просто лечь и заснуть. Я направился (в последний раз, хоть и не знал этого тогда) к мавзолею, где играл мальчишкой. Саркофаг моего старого экзультанта совсем потускнел, сухих листьев на полу поприбавилось, но в остальном ничего не изменилось. Однажды я рассказывал Текле об этом месте и теперь представил себе, что она – со мной; будто я устроил ей побег, пообещав, что здесь ее никто не найдет, а я буду приносить ей еду и, когда минует опасность, помогу уплыть на купеческой дау вниз по течению, к дельте Гьёлля, к морскому побережью. Да, будь я героем наподобие тех, о которых мы вместе читали в старинных романах, – освободил бы ее в тот же вечер, одолев или подпоив чем-нибудь братьев, стоящих на страже. Увы, я не был героем старинного романа, да и ни снотворного, ни оружия серьезнее украденного с кухни ножа под рукой не имел. И если уж быть до конца честным, между моим сокровеннейшим «я» и этим отчаянным поступком стояли слова, сказанные ею в то утро – первое после моего возвышения. Шатлена Текла назвала меня «очень милым в своем роде мальчуганом», и какая-то уже созревшая часть моего естества сознавала, что я, даже преуспев в столь отчаянном предприятии, все равно останусь для нее всего лишь «очень милым в своем роде мальчуганом». В те времена подобные вещи для меня значили многое. На следующее утро мастер Гюрло назначил меня ассистировать при исполнении процедуры. Третьим с нами пошел Рох. Я отпер ее камеру. Вначале она не понимала, зачем мы явились, и даже спросила, не допущен ли к ней посетитель и не освобождают ли ее наконец, но к тому времени, как мы добрались до места назначения, поняла все. Многие мужчины в этот момент теряли сознание, но она устояла. Мастер Гюрло любезно осведомился, не желает ли шатлена получить объяснения относительно разнообразных механизмов, находившихся в комнате для допросов. – То есть тех, которые будут применены ко мне? – Нет, нет, зачем же! Я говорю обо всех тех любопытных машинах, которые мы увидим по пути. Некоторые изрядно устарели, а большую часть вообще вряд ли когда-либо использовали. Прежде чем дать ответ, Текла огляделась вокруг. Комната для допросов – наше рабочее помещение – не поделена на камеры. Это довольно обширный зал, потолок коего подпирают, точно колонны, трубы древних двигателей, а пол загроможден принадлежностями нашего ремесла. – И то, что будет применено ко мне, тоже устарело? – Ну этот аппарат – самый почитаемый из всех! Сделав паузу, мастер Гюрло подождал, не последует ли ответная реплика, и, не дождавшись ответа, продолжил: – «Воздушный змей» знаком тебе наверняка, его знают все, а вот за ним… сюда, пожалуйста, так будет видно лучше… за ним – то, что в нашем кругу зовется «Аппаратом». Он предназначен для впечатывания любого требуемого лозунга в плоть клиента, но постоянно ломается. Я вижу, ты смотришь на тот старый столб – в нем нет никаких секретов. Просто столб для обездвиживания рук плюс тринадцатихвостая плеть, посредством коей производится процедура. Раньше он стоял на Старом Подворье, но ведьмы жаловались, и кастелян заставил нас перенести его сюда. Это случилось около ста лет тому назад. – Кто такие ведьмы? |