Книга Сад костей, страница 47 – Тесс Герритсен

— Признаюсь, в тот момент ваш рассказ показался мне…

— Обманом?

— Я бы никогда не стал выдвигать против вас такие обвинения. Да, я посчитал ваше описание несколько надуманным. Но вы были крайне взволнованы и явно напуганы. Прошлой ночью я находился в таком же состоянии, — тихо добавил он. — От этого зрелища у меня все похолодело внутри.

Роза взглянула на пламя свечи и прошептала:

— У него были крылья.

— Возможно, это накидка. Или темный плащ.

— Его лицо светилось белым. — Роза встретила взгляд Норриса, и свет, игравший на его чертах, заставил ее с поразительной четкостью вспомнить чудовище. — Оно было белое, как череп. Вы видели его?

— Не знаю. Луна светила на воду. Отражения часто обманывают зрение.

Роза поджала губы.

— Я рассказываю вам о том, что видела. А вы в ответ пытаетесь давать пояснения — мол, это всего лишь отражение луны!

— Я занимаюсь наукой, мисс Коннелли. И — ничего не могу с этим поделать — всегда ищу логические объяснения.

— Какая же логика в убийстве двух женщин?

— Тут не может быть логики. Это просто зло. Роза нервно сглотнула, а потом тихо сказала:

— Мне страшно оттого, что он знает меня в лицо.

Застонав, Билли перевернулся на другой бок. Лицо спящего подростка выглядело невинным и расслабленным.

Глядя на него, Роза подумала: «Билли не знает, что такое зло! Он видит улыбку и даже не представляет, что за ней может скрываться тьма».

На лестнице послышались глухие шаги. Уловив мужской смех и женское хихиканье, девушка замерла. Одна из жилиц привела наверх клиента. Роза понимала, почему это необходимо, знала: несколько минут с раздвинутыми ногами превращали урчание голодного желудка в предвкушение ужина. Но все же звуки, которые издавала парочка по ту сторону тонкой занавески, заставили Розу покраснеть от стыда. Она не в силах была поднять взгляд на Норриса. И, пока парочка ворчала и стонала, пока солома шуршала под беспокойными телами, Роза смотрела вниз, на сцепленные на коленях руки. А в дальнем углу продолжал кашлять больной, захлебываясь кровавой мокротой.

— Поэтому вы скрываетесь? — спросил Норрис.

Неохотно взглянув на юношу, Роза отметила его решительный взгляд. Казалось, будто Норрис приказал себе не обращать внимание на то, что происходило всего в метре от него, — на совокупление, на кашель умирающего.

Словно бы грязная простыня служила границей отдельного мирка, и в нем только Роза притягивала его внимание.

— Я скрываюсь от неприятностей, господин Маршалл. Oни могут исходить от кого угодно.

— И от Ночной стражи? Они говорят, вы заложили украшение, которое вам не принадлежало.

— Это подарок моей сестры.

— Господин Пратт считает, что вы украли его. Что вы сняли украшение с тела умирающей.

Роза фыркнула.

— Это все мой зять. Эбен хочет отомстить, поэтому распространяет обо мне слухи. Но даже если бы он был прав, даже если бы я украла медальон, все равно я ему ничего не должна. Как иначе я заплатила бы за похороны

Арнии?

— За ее похороны? Но ведь она… — Норрис запнулся.

— Что она? — спросила Роза.

— Ничего. Просто… у нее необычное имя, вот и все. Арния. Красивое имя.

Роза печально улыбнулась.

— Так звали нашу бабушку. «Золотая женщина» — вот что означает это имя у ирландцев. А моя сестра и вправду была золотой. До того как вышла замуж.

Усилившиеся звуки за занавеской сопровождались теперь неистовым шлепаньем, столкновением двух тел. Роза не могла смотреть в глаза Норрису. Она уткнулась взглядом в свои башмаки, стоявшие на устланном соломой полу. Из подстилки, на которой сидел Норрис, медленно вылезло какое-то насекомое. Розе показалось, что юноша не видит его. Она поборола желание раздавить жучка башмаком.

— Арния заслуживала лучшего, — тихо проговорила Роза. — Но в конечном счете у ее могилы стояла только я. И

Мэри Робинсон.

— Сестра Робинсон была на похоронах?

— Она была добра к моей сестре и ко всем остальным. В отличие от мисс Пул. Ох, признаю, я не любила ее, но

Мэри была совсем другой.

Роза печально покачала головой.

Совокупление за шторой закончилось, и громкие стоны сменились изнеможенными вздохами. Роза уже забыла об этой парочке, в ее памяти всплыла последняя встреча с Мэри Робинсон на кладбище Святого Августина. Она вспоминала мятущийся взгляд и трясущиеся руки девушки. И как та исчезла — внезапно, даже не попрощавшись.

Билли зашевелился, сел и, почесав голову, смахнул с волос грязные соломинки. Затем посмотрел на Норриса.

— Значит, вы сегодня с нами спать будете? — поинтересовался он. Роза вспыхнула.

— Нет, Билли. Нет.

— Я могу подвинуть свою кровать и освободить вам место, — предложил парнишка. А потом добавил собственническим тоном: — Но чур только я буду спать рядышком с мисс Розой. Она обещала.

— Я даже и не думал занимать твое место, Билли, — сказал Норрис. Он поднялся, отряхивая солому с брюк. -

Простите, что отнял у вас время, мисс Коннелли. Спасибо, что поговорили со мной.

Норрис отдернул занавеску и двинулся вниз по лестнице.

— Господин Маршалл! — Роза с трудом поднялась на ноги и поспешила за ним. — Очень прошу вас больше не наводить справок в мастерской, где я работаю.

Он нахмурился.

— Что, простите?

— Если вы сделаете это, я могу лишиться средств к существованию.

— Я никогда не был в том месте, где вы работаете.

— Сегодня туда приходил мужчина — спрашивал, где я я живу.

— Я даже не знаю, где вы работаете. — Норрис открыл дверь, выпустив яростный ветер, сквозняк потянул юношу за сюртук, всколыхнул подол Розиной юбки. — О вас расспрашивал не я.

* * *

В этот студеный вечер доктор Натаниэл Берри не думает о смерти.

Напротив, он думает отыскать какую-нибудь сговорчивую курву. А почему, собственно, и нет? Он молод, но, как старший интерн больницы, вынужден подолгу работать. У него нет возможности ухаживать за женщинами так, как это обычно делают джентльмены, ему недосуг вести вежливые беседы на светских раутах и музыкальных вечерах, для благочинных прогулок по улице Коллонад он тоже не находит времени. В этом году он только и делает что обслуживает пациентов Массачусетской общей больницы, двадцать четыре часа в сутки, а уж вечера вне больничных угодий выпадают ему крайне редко.

Однако нынешний вечер, к его величайшему удивлению, оказался свободным.

Если молодой человек слишком долго сдерживает свои естественные потребности, именно они, эти потребности, берут верх, когда тот наконец оказывается на свободе. Поэтому, покидая свое жилище в больнице, доктор Берри прямиком направляется в район Серверный склон, пользующийся дурной славой, — а именно в таверну «Караульный холм», где поседевшие моряки отираются бок о бок с освобожденными рабами и куда молодые дамы наверняка заходят не только за бокалом бренди.