Онлайн книга «Принцесса для Аспида»
|
Когда оборачиваюсь на своего «знакомого», понимаю, что ему абсолютно плевать на происходящее, на мое смущение, его не волнуют эти люди, запах и творящийся вокруг кошмар. Он сидит на этой самой лавке, сложив руки на груди, голова прижата к окрашенной в грязно-коричневый цвет стене, веки плотно закрыты. Его куртка мне велика, из-под рукавов видны лишь кончики пальцев. Обнимаю себя за плечи, чувствуя взгляды. Здесь не только пойманные на парковке люди, нет, тут еще парочка ночных бабочек и какой-то мужик кавказской внешности. Нервно передергиваю плечами и, сжавшись в комочек, ползу к лавке. – Когда нас выпустят? Мне нужно спрятаться, мне просто необходима поддержка. Поэтому я по инерции приклеиваюсь к тому, кого хоть немного знаю. Подхожу вплотную, почти касаясь коленом его ноги. – Что? – приоткрывает один глаз. – Нас скоро выпустят? – Тебя раньше, – вновь захлопывает веки. – Как тебя зовут? – растираю ладошки друг о друга, нервничаю, когда я в таком состоянии, то мне обязательно нужно с кем-то поговорить. И кажется, я уже нашла себе мишень. – Слушай, посиди молча, а?! – Тут грязно, – смотрю на лавку и представляю, каким станет мое бледно-голубое платье. – Тогда постой. Молча. – Если ты все еще злишься из-за мотоцикла, то я правда случайно. Первый раз за руль села в тот день… Он лениво открывает глаза, зевает и довольно медленно трет скулу. – Я понял. – Ты мог бы взять деньги, я же действительно была виновата. – Слушай, чего ты ко мне пристала, а? Застываю и, клацнув зубами, опускаю голову. Чувствую себя уязвленной. В других обстоятельствах я бы нашлась с ответом, но сейчас, сейчас у меня жуткий стресс. – Я просто хотела сказать тебе спасибо за помощь там, на парковке. – Зря. – Что «зря»? – Зря помогал. Теперь приходится сидеть здесь. Кому-то просто нужно быстрее шевелить ногами. – Извини, я… – За тобой пришли, – кивает за мою спину. Оборачиваюсь и застываю. Там стоит папа, он мило беседует с офицером, улыбается. – Я же говорил, тебя быстро выпустят. – А ты? – Топай, крошка, – он усмехается, закрывает глаза и вновь упирается затылком в стену. Я выхожу, смотря себе под ноги, мне так стыдно. Очень стыдно. Папа касается моего плеча и выводит на улицу, подталкивает к машине, а когда открывает дверь, я понимаю, что ЕГО никто не выпустит. Сколько ему придется там просидеть? – Пап, – задираю голову, – там парень, его привезли сюда из-за меня. Если бы он не решился мне помогать, то его бы не поймали, – шепчу и никак не могу уловить эмоции на отцовском лице, ощущение, что сейчас у него их просто нет. – Тея, ответь мне на один вопрос: что мы делаем не так? – Что? – Что мы с мамой делаем не так? Я все понимаю, но вытаскивать тебя из обезьянника посреди ночи – это уже за гранью, дочка. – Я не хотела, я не знала, что может приехать полиция. Это же просто дрифт, я хотела только посмотреть, ни в чем не участвовала, не делала ставок. Просто смотрела. – Что это за парень? – Не знаю, – качаю головой, – у меня сломался каблук, и он хотел мне помочь. Попроси, чтобы его тоже выпустили, пожалуйста. – Садись в машину. – Ты попросишь? – сжимаю отцовскую руку. – Хорошо. Сядь в машину. Часто киваю и забираюсь на пассажирское, пристегиваю ремень и опускаю стеклоподъемник. После той вони, что была в этой клетке, до сих пор не могу надышаться свежим воздухом. Через несколько минут дверь отделения вновь открывается. Папа появляется на крыльце первым, после выходит мой знакомый. Что-то говорит отцу, тот кивает и, пожав ему руку, идет к машине. Я же смотрю на то, как парень прикуривает сигарету и делает затяжку. Перестаю дышать, завороженно наблюдая за его плавными, ленивыми движениями, а когда дверь в салоне авто захлопывается, вздрагиваю. – Маме ничего не говори, – папа выезжает на дорогу, – не стоит волновать ее лишний раз, но, Тея, еще одна подобная выходка… – Такого больше не повторится, я обещаю. – И я очень на это надеюсь. Прикрываю глаза, только сейчас понимая, что я так и уехала в чужой куртке. И как я теперь ему ее верну? Где его искать? Этот вопрос не дает мне покоя, я настолько погружаюсь в мысли, что не замечаю, как мы оказываемся в гараже. – Спасибо, – смотрю на отца, – извини меня. Я правда не хотела доставлять тебе неудобства. – Дело не в неудобствах, Тея, а в твоей безопасности. Иди спать, – папа целует меня в макушку, и мы вместе выходим из машины. В комнате я долго прислушиваюсь к звукам за дверью, отец, кажется, тоже идет спать. Прижимаюсь спиной к стене, медленно стягиваю куртку с плеч, стискивая ее в объятия. Она потертая, пахнет сигаретами и туалетной водой с ярко выраженными древесными нотками. Подобное произошло со мной первый раз в жизни, как я могла так вляпаться? Если бы папа не приехал, я бы просидела в той конуре до утра … Утром я долго не решаюсь выйти из комнаты, хожу из угла в угол с мужской курткой в руках. Этой ночью я так и не смогла заснуть, мысли просто не позволяли мне этого сделать. Я ворочалась, смотрела в потолок, зажмуривала глаза, но все было бесполезно. Сон не шел, а бодрость лишь нарастала. За эти часы темноты за окном я успела о многом передумать, осознать, что творю какую-то дичь. И я же вроде не при чем, но последствия шарашат по мне отбойным молотком. В дверь стучат, и я резко накрываюсь с головой одеялом. По тихим шагам сразу понимаю, что это мама. – Я знаю, ты не спишь. – Не сплю, – вылезаю из своего убежища и, подтянувшись на локтях, усаживаюсь в кровати. – Если вы с отцом хотели скрыть от меня свой поздний ночной приезд, не вышло. Разочарование с тренировками вынуждает тебя совершать необдуманные поступки, и стоит предотвратить подобное на старте. Ночь в полиции – это уже за гранью, доченька, за гранью. – Но, мама, я… Что я? Какие у меня есть оправдания? В голове так и сидит эта навязчивая мысль о куртке. Мне нужно ее вернуть… нужно. Не понимаю свой порыв, но чувствую, что мне необходимо это сделать. Увидеть его и вернуть куртку. Что здесь главное: увидеть или же вернуть? – Ты злоупотребляешь нашей с папой добротой. – Нет, это не так. – Возможно, но я очень огорчена твоей ночной выходкой. Тебе никто и никогда ничего не запрещал, но это уже переходит все границы. Когда мама уходит, я еще долго смотрю на закрывшуюся за ней дверь. Смотрю и хочу разрыдаться. Мама никогда не разговаривала со мной так безэмоционально, никогда. Неужели я подорвала их доверие? Ну я же не хотела… не хотела… |