Книга Пресыщенность ядом, страница 12 – Мария Высоцкая

- Мы одногруппники.

- Ясно.

- А что?

- Да так.

- Ты не любишь ездить на машине?

- С чего ты взял?

Неужели он заметил? Боже, когда это уже пройдёт, этот страх? Он же когда-нибудь исчезнет?

- Не люблю скорость. Опасно, - пожимаю плечами.

- А я думал, есть какая-то история.

- Нет.

- Не нервничай так. Я же не настаиваю мне рассказывать.

- Давай сменим тему.

- Да без проблем.

Мы разговариваем о разном. Данил вспоминает забавные случаи из универа, а потом говорит о Англии.

- Ты был в Англии?

- Учился там какое-то время.

- Здорово. А почему не остался?

- Отец настоял. Но это было до того, как я ушёл из дома.

- Ты ушёл из дома?

- Мой отец - своенравный типчик. Он хотел полностью контролировать мою жизнь, будущее, диктовал свои условия. Для кого-то, например, как Захар, это прекрасно, но вот совсем не по мне.

- Это очень серьёзный шаг. Вот так всё бросить. Ведь он твой отец, он тебя любит и, возможно, просто таким образом заботится?!

- Может быть. Только я хочу добиться в этой жизни всего сам. Понимаешь?

- Понимаю. Ты молодец, немногие так могут. В основном всё происходит с точностью до наоборот. А кто он, твой отец?

- Он финансист. Средней руки. В офисе сидит, бумажки перебирает.

- А ты цифры, судя по всему, не любишь?

- Ненавижу.

- Я тоже. Когда пошла учиться, долго выбирала куда. Не скажу, что пиар - это прямо вот моё. Но мне нравится. По крайней мере, так я хоть немного могу воплощать свои безумные идеи в жизнь.

- Какие? Расскажешь?

- Как-нибудь потом.

- Договорились.

- Слушай, - останавливаюсь как вкопанная, - прости. Но мне домой нужно. Я обещала маме… совсем про время забыла. Мы договаривались, что, пока их нет в городе, я всё же не буду задерживаться и приходить домой поздно.

- В метро? - морщит нос.

- В метро.

Делаю шаг, но он так быстро притягивает меня к себе и целует, что я теряюсь. Меня никто и никогда так не целовал. Его пальцы зарываются в мои волосы, а язык проникает в рот всё глубже и глубже. Всё это так внезапно начинается и ровно так же заканчивается. Он отстраняется, придерживая меня за талию. На лице самодовольная ухмылка.

- Что это было? - шепчу.

- А ты не знаешь, как это называется?

- Знаю, просто я, ты...

- Ты опаздывала, помнишь?

Он тянет меня за руку вперёд, сплетая наши пальцы. Я топаю за ним следом и всё ещё нахожусь в шоке.

В моей голове полнейший хаос и осадок от сказанных о нём слов в клубе, но в то же время по телу пробегает приятная дрожь. Он мне импонирует, даже нравится. Хоть по манерам он полный говнюк, но что-то интригующее и необычное в нём явно присутствует.

Мы спускаемся в метро, платим за проезд, и я не понимаю почему, но мне кажется, что всё здесь находящееся ему чуждо. Он брезгливо и высокомерно осматривает всё вокруг и прикладывает карту к турникету.

На эскалаторе я смотрю на его руку, где красуются часы, и в голову лезут картинки с рекламой из какого-то журнала. Папа недавно листал и очень возмущался, что люди тратят такие деньги на подобные безделушки… Почему я вспомнила об этом сейчас?

У дома я улыбаюсь и достаю из сумки ключи. Данил наблюдает за моими действиями, а потом, как в сказке, вот он стоит с невозмутимым видом, весь такой деловой, а через секунду - вымокший до нитки, в полнейшем шоке и с яростной гримасой.

Мой истерический смех, наверное, слышат все соседи.

- Что за х*йня!

Он пытается стряхнуть воду, но он до нитки.

- Это соседка с третьего этажа, - сквозь смех, - она немного того, постоянно что-нибудь подобное выкидывает. То водичкой окатит, то в домофон названивает, то по двору бегает и проклятия насылает.

Накрываю рот ладонью, замечая его злобный взгляд.

- Смешно тебе?

- Пр… прости. Пойдём, я дам тебе фен.

- Думаешь, поможет? - хмурится, расстёгивая рубашку.

- Надеюсь.

Мы поднимаемся в квартиру, а когда я оборачиваюсь, вижу, что он снял рубашку и остался в одних джинсах.

Приподымаю бровь.

- Холодно. Она мокрая.

- Проходи. Чай, кофе?

- Может, переспим? Это эффективнее, чтобы согреться.

Застываю, внимательно всматриваясь в его лицо. Он издевается. Выглядит серьёзным, но глаза его выдают.

- Давай.

Это забавно - наблюдать за сменой эмоций на его лице. От смеха к неверию.

- Шучу, конечно. Ты не в моем вкусе, - иду на кухню. Знаю, что он идёт следом.

- А кто, интересно, в твоём? Дягилев?

- Ну, уж точно нет. Он мерзкий и слишком избалованный. Хотя до сестрицы ему далеко.

- Ты её знаешь?

- О да! Мы вместе учимся, в одной группе, - включаю чайник, - мерзкая особа.

- И не поспоришь.

- Ты с ней знаком?

- Не близко. Так где, ты сказала, фен?

- А, в ванной. Вторая дверь в прихожей.

Он уходит, я наливаю чай и сажусь за стол. И это хорошо, что я сижу. Потому что возвращается он в одних трусах.

- Ты в курсе, что ты в гостях?

- А ты в курсе, что весь мой шмот сырой?

- Ну, хоть бы полотенцем там завернулся...

- Зачем?

- Действительно. Незачем. Что за глупые вопросы я задаю?!

- Именно. Давай свой чай.

- Вот кружка, вот чайник. Я тебя приютила, а в кухарки не нанималась. Ещё и с подобными выкидонами.

- Да. Выкидонов у тебя много.

- Я о тебе.

- Серьёзно?

- Ты меня бесишь!

- Это гораздо лучше безразличия, впрочем, я всё равно этого не заметил, на поцелуй же ты ответила.

- У меня было помутнение рассудка. Где ты вещи оставил? В отжим кину, и утюгом досушим. Не насухо, но домой доберёшься.

- Там, в ванной валяются.

- Валяются?

- Ага.

Боже! Что за человек? Он вообще понимает, что делает? Или он издевается?

Нет. Его барахло и правда валяется в ванной. На машинке. И как оно, по его мнению, тут высохнуть должно? В горке этой?