Онлайн книга «Пресыщенность ядом»
- Ты дебил, ты чего с ней сделал? - Не трогал я её, - давит пальцами на виски. Он на самом деле в ноль. Еле на ногах стоит. - Кому ты это говоришь? Я идиот, по-твоему? - Даня, я реально пальцем её не трогал. Приехал, а она перед капотом упала. Припадочная. Он продолжает стоять на месте, делаю шаг в её сторону. Она плачет, катается по земле, кричит. Не могу разобрать, она что-то говорит, что-то невнятное, дёргается, её слова превращаются в вой. Он режет слух. Кидаюсь к ней, вцепляясь в плечи. - Эля! Ору, зову её, но она ни черта не слышит. Продолжает плакать, шептать, что ей больно. Говорить об огне. Теперь отчётливо понимаю, что она твердит об огне. Брыкается, приходится отпустить, но лучше б я этого не делал. Она ползёт по земле, рыдает, а потом падает, замирая. - Встал чего? Воды дай! - ору Дягилеву. Он отмирает, начинает суетиться. - Дар, валить надо. Давай её тут оставим. - Ты дебил? - А что? Нет, ты прав. Она же сдаст! Надо её куда-то вывезти, на дачу. Да. На нашу строящуюся дачу, там сейчас никого нет. - Ты че несёшь? - поворачиваюсь к нему. - Её в больничку надо. - Нет. Она ментов всполошит. А если прессу? Если журналюги узнают! Ты сам знаешь, что твой отец с нами сделает. Испугался. Теперь дошло наконец. - Сучий спор. Какого я влез вообще?! - Это ты мне его предложил, Дар, спор. Ты предложил, кто первый её трахнет! Ты! Я здесь ни при чём, - хватается за голову, мельтеша перед глазами. - Да я вообще случайно приехал. Ты меня сюда позвал. Ты, - бормочет в свои ладони, иногда перебивая поток слов абсурдным смехом. О да?! Конечно я. Смешно. Захарка обдолбался, а теперь ещё, походу, обделался. - Да не ссы ты уже, раздражаешь. Тяну её за талию на себя, поднимая с земли. Она бултыхается, орёт как дурная, но это не мешает засунуть её к себе в машину. - Воду давай! - Что? - Воду сюда дай, придурок. Захар протягивает бутылку, у него трясутся руки, откручиваю крышку и выливаю ей всё это на голову. Она замирает и почти сразу замолкает. Дягилев что-то бормочет, ржёт, скулит, закатывает глаза, не в состоянии стоять на месте. Его качает, он ходит туда-сюда. Раздражает. Сжимаю пальцами Элькины скулы, вглядываясь в зрачки, вроде в себя приходит. - Дар, давай что-нибудь сделаем, давай её того. - Совсем придурок? Больше вообще нет желания его слушать. Разворачиваюсь и просто бью ему по роже. Не зря я за Шелестом с семнадцати лет в зал таскался. Так что удар у меня поставлен. Захарка валится на травку, а я закрываю дверь машины с Элиной стороны. В больницу она не хочет. Хочет домой. Может быть, так даже лучше. Она стеклянными глазами смотрит в лобовуху, а я не могу понять, что это, бл*дь, было? Какого? Что с ней не так вообще? Или Дягилев успел что-то сделать? Да я вроде ненамного опоздал по времени. - Эля, - повышаю голос, чтобы привлечь внимание, когда мы останавливаемся у подъезда. Но она молча вылезает из тачки. Дура! Пока она там кричала, плакала и шептала, что ей больно, что она горит, мне казалось, что ещё немного - и я двинусь сам. Потому что это ненормально. Сука, я испугался. Наверное, впервые в жизни я испугался настолько, что у меня самого чуть крыша не уехала. Я стоял, смотрел, как она катается по земле, словно хочет сбить огонь, и ни черта не мог сделать. Мне было её жаль. А ещё очень хотелось утопить Захарку в огромной луже неподалёку. Только вот если всё это всплывёт, крайний для моего отца буду я. Сижу в машине до того момента, пока она не садится на лавку у подъезда, роняя сумку на землю. Сидит, смотрит в одну точку, не шевелится. Бл*дь. Чего она тут уселась? Домой пусть валит. Подхожу и сажусь рядом. - Ты чего здесь сидишь? - Что? - Домой пошли. - Да. - Ключи дай. Она пинает сумку ногой и отворачивается. Ясно. Перетряхиваю содержимое, наконец-то находя ключи. - Идём. Поднимаю её за плечи и, придерживая, завожу в подъезд. На лестнице она отталкивает меня и идёт сама. В себя, походу, приходит. Уже хорошо. В квартире пустота. Её родоки так и не вернулись. Как они вообще куда-то уезжают, если знают, что у неё мозги набекрень? Закрываю щеколду на цепочке и проворачиваю ключ два раза. Эля топает в ванную. Умывается. Я хожу за ней хвостиком. А вот когда она достаёт какие-то таблы, отбираю у неё банку. - Это что? - Успокоительное. - Какого хрена? - Отдай. - Нет. Он тебе что-то сделал? - Кто? - Захар. - Нет. - Тогда что это было? - Ничего. Дай таблетки. - Нет. - Мне нужна таблетка! Дай мне таблетку, - орёт, толкая меня в грудь. Делаю шаг назад, Разумовская смотрит на меня с вызовом всего пару секунд, по прошествии которых с ненормальной улыбкой на лице расстёгивает пуговицы на своей рубашке. Смотрю на это представление, пока до конца не понимая, чего она задумала. - Ну, давай, трахни уже меня и свали из моей жизни, вы же на это спорили, - кидает рубашку на пол, - сволочи, ненавижу, - сползает по стене, - ненавижу вас всех. Вы не люди. Нелюди, - качается из стороны в сторону, обхватывая колени руками, - ненавижу, - шёпотом. Прикрываю глаза, медленно выдыхая. Она не в себе. Я понимаю, что у неё шок, что ей хреново, и, походу, всё гораздо хуже, чем я себе представлял. Оставить её так будет неправильно. Ей нужен врач. Достаю телефон. - Успокойся, - поднимаю её с пола, дотаскивая до кровати, - сиди здесь, - выхожу за дверь и звоню Борисову. - Николай Валерьевич, это Даня, доброй ночи. У меня тут пара вопросов, но лучше, чтоб вы приехали. Я знаю, что теперь отец в курсе. Борисов ему всё расскажет, но так, по крайней мере, не будет масштаба. Да и эта не нажрётся таблов и не склеит ласты. А потащи я её сейчас в обычную больничку, сразу появятся вопросы. А так... Ну поорёт папа немного, когда узнает, главное, чтобы Разумовская молчала и не пошла стучать ментам или журналюгам... Борисов спрашивает адрес, куда ему приехать, явно удивляется, как я сюда попал, но как штык стоит у парадной через сорок минут. |