Книга В суете прошлых дней, страница 33 – Екатерина Риз

Ненавидеть было легко, а вот что-то сделать, что-то поменять, бороться, как обещала, было трудно. Практически невозможно. Меня целенаправленно выживали из жизни дочери, да и из этого города. И вроде бы всё было по закону, всё было четко прописано в рекомендациях органов опеки. Мне надлежало устроиться на работу, чтобы у меня были средства для содержания ребенка, предоставить достойное место для проживания, воспитания и обучения дочери. Вести правильный образ жизни. То бишь, не быть замеченной в компании различных подозрительных и маргинальных личностей, не участвовать в пьянках и дебошах. И, в конце, как вишенка на торте – пройти обследование у нарколога. Я читала бумагу и смеялась. Смеялась и плакала.

– Они что, издеваются?

Серега, муж сестры, сочувственно на меня смотрел. Он не был деятельным человеком, поэтому требования ко мне органов опеки поставили его в ещё больший тупик, чем меня. Поэтому всё, что он мог, так это сказать:

– Сходи к наркологу.

Я на зятя уставилась. А он снова кивнул и настойчиво повторил:

– Сходи, Юля. Пусть у тебя бумажка будет.

Я потрясла листом бумаги, что мне выдали час назад.

– Из этого списка следует, что я дебоширка и пьяница.

– И ведь у них есть все доказательства этого, – хмыкнула Дашка.

– Которые они слепили из того, что было! – возмутилась я. Вскочила, сделала глубокий вдох, пытаясь прийти в себя. Потерла лоб. – Я утром в суде была, суд будет через три недели. – Я криво усмехнулась. – Все очень торопятся.

– Может, и к лучшему. Чего тянуть?

– Даша, куда я устроюсь работать за три недели? В этом городе я никому не нужна! Меня везде отпинывают.

– Хочешь, узнаю, может, на фабрике нужны работницы, – предложил печальный Серега.

Чулочно-носочная фабрика – это, конечно, лучший выбор для меня. Я снова опустилась на стул.

– Там такие зарплаты, – проговорила я негромко, – что одной не выжить, не то что с ребенком.

– Так сколько людей так живут!..

– Много, – согласилась я. – Но не те, которые делят ребенка с Мезинцевыми.

На суд никто из родственников со мной не пошёл. Я надеялась, что смогу увидеться с Лизой, надежда была призрачной, я понимала, что ребенку на судебном заседании делать нечего, так и вышло. Зато увиделась со всеми бывшими родственниками, новой женой бывшего мужа и их адвокатом. Адвокат был не местный, приехал из Нижнего Новгорода, и выглядел безумно деловым и дорогостоящим. У меня внутри всё заледенело при виде него, если честно. Я сидела в коридоре на неудобной скамейке, ожидала начала, а бывшие родственники посматривали на меня с другого конца коридора. Признаться, такого страха и подавленности в своей жизни я ещё никогда не чувствовала. Ощущала себя мелкой, бесправной и никчемной. Сидела, таращилась в стену напротив и ждала решения своей участи.

Но, наверное, в первый раз меня пожалели, если вынесенное решение суда можно таковым назвать. Меня не лишили родительских прав, как пугали, лишь ограничили на полгода. Зато всячески порицали и наговаривали. Я попыталась вставить несколько слов, попыталась возмутиться, сказать, что на меня откровенно клевещут, но на каждое моё слово оправдания, у адвоката бывшего мужа находилась какая-то бумажка или свидетель того, как несерьёзно я относилась к своим материнским обязанностям. Что не заботилась о дочке, что бросала её, что была замечена в непотребном поведении. Финалом всего этого фарса стали свидетельские показания Кудряшова. Лично он не приехал, сославшись на неизвестную науке болезнь, наглости, наверное, не хватило посмотреть мне в глаза, но письменно изложил своё видение наших с ним отношений и совместной жизни.

– Ему заплатили, – не выдержала я. Одарила Ваську ненавидящим взглядом. – Все знают, что ты с ним договорился!

Бывший муж, сидящий между новой женой, одетой в дорогую норковую шубу, и родителями, посмотрел на меня и ухмыльнулся.

– Как бы я с ним договорился, чтобы ты с ним переспала? Ты же это сделала, а не я.

Я стояла и таращилась на него, руки сами сжались в кулаки. И только голос судьи заставил меня их разжать.

– Юлия Александровна, сядьте. Мы во всём разберемся.

Разбираться никто ни в чем не стал. Меня ограничили в родительских правах на шесть месяцев и отправили приводить свою жизнь в порядок. Новость о том, что у меня есть шесть месяцев, меня немного успокоила.

– Я могу видеть дочь? – Это единственное, что меня интересовало.

– Конечно, – кивнул мужчина в мантии.

Тут же поднялся адвоката Василия.

– Мы просим, чтобы встречи Юлии Александровны с дочерью проходили в присутствии отца и представителя органов опеки.

– Что? – ахнула я. – Я с дочерью не могу общаться?

– Мы не уверены, что это не навредит ребенку.

– Я её мать! И что-то её отца не беспокоило, что я нахожусь с дочерью сутки напролет, когда он крутил роман на стороне вот с этой! – Я пусть и некрасиво, но ткнула пальцем в Ольгу. – Тогда его всё устраивало!

На мой выпад последовало спокойное заявление:

– На данный момент, мой клиент находится в законном браке. Это характеризует его, как человека нравственного. Чего нельзя сказать о Юлии Александровне, которая сожительствовала с другим мужчиной, и заставила ребенка проживать с ними в одной комнате.

От отчаяния мне хотелось кричать, но я заставила себя сесть на место.

После окончания заседания, того фарса, что произошёл, пришло понимание одного:

– Мне необходим адвокат.

Мама лишь фыркнула.

– Ну-ну. Знаешь, сколько он стоит?

– Нет. Но подозреваю, что дорого.

– А ты даже себя прокормить не в состоянии, – проворчала она. – Сидишь на моей шее.

Я на мать глянула.

– Я не виновата, что меня нигде не берут на работу. Даже эта чертова фабрика… – Я закрыла глаза. – Мезинцевым нужно, чтобы я ничего не могла – ни заработать, ни оправдаться. Они украли у меня ребенка, – в отчаянии проговорила я.

Два дня назад состоялась вторая моя встреча с дочерью. Если это можно назвать встречей. Длилась она минуты три, когда дочку достали с заднего сидения машины, заспанную, капризную после сна. Я лишь успела взять её на руки, как Лиза разревелась, не понимая, что происходит, и почему её разбудили. И потянулась сначала ко мне, а потом к отцу. И стоило ей это сделать, как Ольга, наблюдавшая, как коршун за происходящим, ребенка у меня из рук выхватила.

– Она не хочет с тобой общаться, ты её пугаешь.

Я повернулась к женщине из опеки и твердо поинтересовалась:

– Почему она здесь находится? Она кто такая?

– Это моя жена, – объявил мне Вася.

– Юлия Александровна, для Лизы лучше, если рядом близкие ей люди.