Книга В суете прошлых дней, страница 45 – Екатерина Риз

И вот я снова здесь. Встретить Павел Михайлович меня и не подумал, но, наверное, это было правильно. У нас же не свидание, я сама определила характер нашей с ним встречи.

– Вас ожидают, проходите, пожалуйста, – вежливо улыбнулся мне официант, как только я назвала фамилию Зотова. – Я вас провожу.

– Спасибо, – негромко отозвалась я, осторожно поглядывая по сторонам.

Заведение пользовалось успехом. Здесь не бывало шумных вечеринок, громкой музыки, веселых банкетов с танцами и громогласными тостами. Тихое, спокойное заведение, с отличным обслуживанием и хорошей кухней. Сюда приходили провести вечер в тишине и романтической обстановке при необходимости, поговорить о делах, о бизнесе, оставить круглую сумму за обед или ужин, и уйти удовлетворённым, с ощущением, что ты достиг в этой жизни чего-то значимого, раз можешь позволить себе посетить дорогой, можно сказать, элитный ресторан. Официанты перед тобой раскланивались, управляющий вежливо улыбался, а швейцар распахивал двери.

Павел ожидал меня за столиком в углу. Маленький уютный уголок, отгороженный от чужих глаз резной ширмой. Над столом висел приметный бронзовый светильник, на столе живые цветы в маленькой вазочке. Стол сервирован по всем правилам, серебряными столовыми приборами и сверкающими от чистоты бокалами. Негромкие голоса посетителей в зале, умиротворяющая музыка, приглушённый свет.

Павел поднялся при моём появлении. Я чувствовала его взгляд, он приглядывался ко мне с интересом и удовольствием. Улыбнулся.

– Отлично выглядишь.

Я натянуто улыбнулась.

– Спасибо.

Официант отодвинул для меня стул, и я села. Зотов устроился напротив. Не отрывал от меня глаз, вот только в его взгляде была насмешка, и меня это, если честно, напрягало. Ничего смешного в данной ситуации я не видела.

Официант подал мне меню, я пролистала его, совершенно не зная, чего хочу. И хочу ли вообще.

Павел понаблюдал за мной, затем протянул руку через стол и отобрал у меня папку. А официанту сказал:

– Девушке бокал Шато Готье и утиное конфи.

Молодой человек угодливо кивнул и удалился. А я на Павла посмотрела.

– Решил, что знаешь мои вкусы?

Тот заинтересованно вздернул брови.

– Я ошибся с выбором?

Отвечать я не стала, но он все равно самоуверенно заулыбался. И всё смотрел, смотрел на меня. А я молчала. Мне принесли вино, я сделала глоток.

– Здесь отлично готовят утку, тебе понравится.

– Я не есть пришла. Я пришла с тобой поговорить.

– Поговорим. Обязательно. Но надо же и удовольствие от вечера получить.

Я глянула на этого сластолюбца с прищуром.

– Я, смотрю, ты ценитель хорошей кухни. И любитель ресторанов.

– Первое – да, а второе, скорее, от скуки.

– Завидую тебе. Мне вот не до скуки.

– Жизнь бьёт ключом?

– Можно и так сказать. Но всё не по тому месту.

Павел рассмеялся. А я вдруг подумала, что мне нравится на него смотреть. Он выглядел таким спокойным, уравновешенным, сидел, чуть вальяжно развалившись на стуле, и на меня посматривал, с хитрецой, но с явным удовольствием.

– Грустно слышать такое от красивой женщины. Юля, тебе часто говорили, что ты красавица?

Не знаю, к чему был этот вопрос, он показался мне чуточку нелепым, но я решила ответить. Коротко и ясно.

– Часто.

– То есть, я тебя комплиментами не удивлю?

– Я сюда пришла не комплименты выслушивать.

– А задать мне вопросы. Я помню, – покивал он. – Только не уверен, что у меня есть ответы на твои вопросы.

– Может, проверим?

– Давай. Ты же знаешь, я всегда готов обсуждать.

Я таращилась на него в легком замешательстве. У меня было столько вопросов, по крайней мере, я так думала, когда собиралась на эту встречу, а сейчас вдруг решила, что все они какие-то глупые и путанные.

Но спросить-то нужно было!

– Ты давно знаешь моего мужа? – задала я первый вопрос. И Павел как-то замешкался с ответом, всего на долю секунды, но я заметила. И решила предупредить: – Только скажи правду.

– А почему ты думаешь, что я совру?

– Не знаю. Мне так кажется.

– Допустим, мы знакомы, – сказал он, и его слова прозвучали уклончиво.

– А если точнее?

Павел вздохнул.

– Юля, какая разница?

– Разница в том, – проговорила я с нажимом, – что Вася вряд ли стал бы распространяться о своих личных делах незнакомому человеку. А вот тебе рассказал. О том, что украл у меня дочь.

– Вот об этом я слышу в первый раз, – запротестовал Зотов. – О том, что украл.

– А что он тебе сказал?

Павел пожал плечами.

– Банальную историю. Вы развелись, ты уехала в большой город налаживать свою личную жизнь, а ребенок остался с ним, в привычной обстановке.

Каждый раз, когда речь заходила о Лизе, в любом контексте, я начинала нервничать. Вот и сейчас я схватилась за бокал с вином, нервно сглотнула и принялась смотреть в сторону, не на Павла. А он снова за мной наблюдал. Я молчала, он тоже помолчал, после чего сказал:

– Мы не друзья с ним, Юля. Наши родители когда-то были дружны. Я родился в этом городе, учился здесь до восьмого класса. Мои родители и Васькины были хорошо знакомы, наши отцы когда-то учились вместе. Общались семьями, но у нас с Васей достаточная разница в возрасте, мы попросту не могли с ним быть не то что друзьями, а даже приятелями. Я его помню совсем мелким. А потом мы и вовсе переехали в Екатеринбург, я много лет жил там. А когда вернулся, ну, вот так сложились обстоятельства, что у старого друга моего отца оказалась собственная лесопилка в области. Так наши дороги и интересы снова пересеклись. Вот и вся история.

– Вася рассказал тебе обо мне?

– Мы два взрослых мужика. Стали взрослыми. Встретились, поговорили, сели, выпили. Несколько раз. У меня здесь ни знакомых, ни родственников не осталось. А тут старые друзья родителей, я их помню, они меня помнят. Какое-то время я был частым гостем в их доме. Поневоле узнал семейную историю.

– Историю? – вырвалось у меня с печальным смешком. – Выходит, я – это история?

– Юля, ну что ты придираешься к словам?

Я, наконец, посмотрела на него.

– Я не придираюсь. Я просто хочу узнать ответ на один-единственный вопрос. Ты ведь знал, кто я, когда подошёл ко мне в клубе? Ты знал?

Мы смотрели друг другу в глаза, я требовательно, а он задумчиво. И задумчив Павел Михайлович был именно от того, что гадал, соврать ему или сказать правду. Но, видимо, моё решительное выражение лица привело его к мысли, что я ему не поверю, если начнет отнекиваться. Поэтому кивнул.