Книга Принцесса Элли, страница 46 – Эмма Чейз

— Сукин сын!

Мы в офисе Уинстона, только что просмотрели запись с камер видеонаблюдения у заднего выхода, где была найдена посылка. И там нет ничего — ничего существенного.

В одну минуту задний вход пуст, затем поток людей выходит во время пересменки — и, когда последний из них проходит, коробка уже за дверью. Нет ни одного кадра, на котором кто-либо из рабочих ставит ее туда, но каждого из них тем не менее допросили.

Кто бы это ни сделал, он гребаный призрак — призрак, который хорошо знает дворец. Он внутри или был здесь раньше, и это сильно осложняет ситуацию.

Это предательство. Даже измена.

Николас направляется к двери, но его брат преграждает ему путь.

— Куда ты?

— Я собираюсь найти этого ублюдка.

— Он делает это, чтобы выманить вас, — напоминаю я ему. — Чтобы заставить оступиться, тогда он сможет подобраться ближе.

— Значит я облегчу ему задачу! — Николас сердито смотрит. — И, когда он набросится на меня, я вырву ему яремную вену.

Генри поднимает руки и говорит успокаивающе, как будто разговаривает с человеком на мосту, решившим прыгнуть.

— Я знаю, поверь мне — если бы это была Сара, я бы тоже хотел сжечь весь мир дотла. Но, Николас, если ты выйдешь на улицу не в настроении, это только усугубит ситуацию. Это приводит в бешенство… Но ты знаешь, что так будет лучше.

Лицо Николаса искажается от разочарования. Затем он подходит так, чтобы оказаться нос к носу с Уинстоном.

— Найди его! — праведно гремит его голос. Он говорит как король, которым его воспитали. — Мне все равно, что тебе придется сделать — спустить с цепи своих самых злобных собак, заглянуть в каждый шкаф, в каждый угол, перевернуть вверх дном каждый дом в этом чертовом городе, — но… Найди. Его.

Уинстон кланяется.

Он убийца на пенсии, наемный убийца — такого рода, который может выстрелить человеку в лицо, потягивая чай, и не пролить ни капли. И он полностью предан Короне.

— Будет сделано, Ваше Высочество.

Более спокойный, или, может быть, просто опустошенный, Николас кивает.

— Я пойду к своей жене.

И сегодня определенно не тот день.

* * *

Следующий день я провожу в офисе Уинстона, анализируя приготовления к официальной свадьбе принца Генри и леди Сары, до которой осталось всего пять недель. Мы рассматриваем все со всех сторон, ищем слабые места и находим способы их устранения перед лицом нынешней угрозы.

Я не вижу Элли ни разу за весь долгий день, и это отсутствие гложет меня, делает меня нуждающимся, голодным. Я хочу, чтобы она была со мной рядом, в поле моего зрения все время. И из-за того, что я уже много часов не видел ее, я взвинчен, как горячая спираль.

Затем, как только моя смена заканчивается, я получаю сообщение. Она пишет мне, чтобы я пришел встретиться с ней.

Сейчас тронный зал не используется для издания указов. Это публичная выставка, часть экскурсии, но в этот час, в половине одиннадцатого, она закрыта и пуста. Я вхожу в тусклую, гулкую комнату, освещенную только светом электрических свечей, горящих на стенах. Элли стоит на возвышении рядом с украшенным драгоценными камнями троном, проводя рукой по гладкому золотому подлокотнику.

Когда она замечает меня, она бежит. И это радостное зрелище. Я ловлю ее, когда она прыгает и обвивает меня руками и ногами, как прекрасная виноградная лоза.

Она вздыхает у моего рта.

— Я скучала по тебе.

Она тоже это чувствует. Жажду, напряжение, неприятный зуд, который утоляется только тогда, когда мы вместе.

— Ты скучал по мне? — спрашивает она.

Я стону у ее губ.

— Я сгораю от желания, милая девочка. Ты мне снишься, даже когда я не сплю.

Ее улыбка становится теплой, а румянец покрывает щеки, когда она опускает руки к моей рубашке, расстегивает пуговицы и целует мою кожу.

— Что же тебе снится? Расскажи мне.

Я несу ее к ковру из медвежьей шкуры перед незажженным камином.

— Час назад я представлял тебя у себя на кухне, одетую только в крошечные трусики и обтягивающую рубашку, которая демонстрирует твои дерзкие, фантастические сиськи.

Она хихикает у моего горла, наклоняясь, чтобы провести языком по татуировке боевого сокола на моем плече и руке.

— И ты танцевала, — говорю я ей, покусывая мочку ее уха. — Трясла своей сладкой, упругой задницей, как тогда, когда пекла пироги в кофейне.

Элли откидывает голову назад, ловя мой взгляд.

— Не думала, что ты заметил.

Я беру ее нижнюю губу зубами, провожу по ней кончиком языка.

— Это было все, что я заметил.

Я убираю ее ноги со своих бедер. Но, когда они касаются ковра, она не опускается на пол, как я думал. Вместо этого, с озорным блеском в глазах, Элли пятится к золотому трону, таща меня за руку.

— Мне тоже снился сон. Вот почему я сказала тебе встретиться со мной здесь.

Она садится в королевское кресло, ставит одну ногу на сиденье, приподнимает подол своего красивого розового платья и показывает мне голую, блестящую киску.

Злая, умная девочка.

Элли просовывает один палец в свою щель. Мой член дергается, а пульс учащается.

— Я представляла, как ты пробуешь меня, вот так, прямо здесь.

Я облизываю губы.

— Так?

— Ага. — Она дерзко улыбается, подражая моим интонациям. — А потом ты садишься, а я седлаю тебя, трахаю прямо посреди зала.

Это сакральное пространство, а трон — священная реликвия, подобная алтарю в церкви или одной из тех жутких статуй, чьи глаза следят за вами повсюду, ожидая, когда вы нарушите закон. Но в данный момент мне все равно.

— Я отправлюсь за это в ад, — бормочу я.

Элли усмехается.

— Тогда ты должен извлечь из этого максимум, прежде, чем сгоришь.

Хороший совет.

Как грешник, каким я и являюсь, я опускаюсь на колени. Раздвигаю ее ноги руками, нетерпение делает меня грубым, я закидываю ее ногу себе на плечо. И целую ее, приоткрыв рот, между ног. Она кажется такой чертовски мягкой, такой горячей и скользкой. И она сладкая — как густой, растопленный сахар.

— Святые… — начинает Элли, но не заканчивает: слова утопают в стоне.

Я сосу ее, обнимаю ее, ем ее, как пухлый летний персик. Я мог бы делать это часами; существовать только в ней. Элли сползает с трона, приподнимая бедра, предлагая себя моему рту. Я просовываю язык в ее жаркое нутро, и она задыхается, сжимаясь вокруг меня. Я сдавливаю ее бедра, скольжу по ней взад и вперед, трахаю ее ртом, царапаю нежную кожу ног щетиной на подбородке.