Книга Последний сад Англии, страница 96 – Джулия Келли

Иных визитёров кроме миссис Крисли и доктора у меня нет. Мистер и миссис Мелькорт не приходят, что является облегчением.

Мэттью не приходит.

Понедельник, 21 октября, 1907 год

Хайбери Хаус

Нынче утром я проснулась и почувствовала себя по-иному. Горе моё никуда не делось, но оно, кажется, каким-то образом изменилось. Оно больше не давило на меня, не давая двигаться дальше.

Когда поутру явилась миссис Крисли, я сказала:

— Мне бы хотелось принять ванну сегодня, пожалуйста.

Она чуть не уронила свой поднос, потрясённая тем, что я заговорила, но вновь выпрямилась и накрыла стол точно так же, как обычно. Я натянула свой халат, села за стол и первый раз за всё эти недели съела завтрак полностью, как и положено. Полчаса спустя пришли две горничные с кипой банного белья.

В ванной я яростно стирала и смывала с себя дни, часы и минут горя и вышла из воды, чувствуя, что оно стало ещё чуть легче. Я позволила своим волосам просохнуть, прежде чем забрала их в причёску, подколов шпильками, и оделась. Затем я вернулась в этот мир.

Миссис Мелькорт запретила мне бывать в садах, но мне до этого и дела не было. Мне был необходим открытый воздух.

Мои шаги были медленны и осторожны. Тело моё наказывало меня за то пренебрежение, которое я проявляла по отношению к нему, тем не менее, неспешно шагая в туманной прохладе, я ощущала, как возвращаюсь к самой себе — под ногами моими шуршали опавшие осенние листья, а на лоб мне упали первые капли дождя.

Мысль про садик для детей, сад для влюблённых и свадебный сад была мне невыносима. Мне не хотелось видеть розы Мэттью в саду поэта или в чайном садике. Вместо этого я направилась прямиком к Зимнему саду и толчком отворила ворота, которые навесил мистер Хиллок, — из замка уже торчал один ключ, а на кольцо к нему был привешен другой. Внутри этого сада вся земля была ничем не засажена, однако свежевскопана, поскольку садовники ожидали моих указаний. Я опустилась прямо на выложенную каменными плитами дорожку и расплакалась.

Такую меня и застал мистер Хиллок — лежащую на траве ничком, юбки все примяты, глаза мокрые от слёз. Он не поспешил ко мне, не стал пытаться меня утешить. Он просто запер за собой ворота и сел рядом со мной.

Он протянул мне свой носовой платок: — Потерять ребёнка — это ужасно. Миссис Хиллок и я знаем это лучше, чем многие, хотя и изведали не столь много, как иные, — проговорил он своим тихим, но твёрдым голосом.

— Простите, — сказала я, утирая глаза.

— И вы меня простите.

Он позволил мне посидеть в тишине, покуда я приду в чувство. Когда я, наконец, вернула ему его носовой платок, он сказал: — Проведывал ли вас мистер Годдард?

При упоминании Мэттью сердце моё сжалось: — Нет.

Он покачал головою: — Не важно, сколько лет мужчине, он всегда глуп как мальчишка.

— Что вы имеете в виду?

— Был он у меня, ваш мистер Годдард, — сказал мистер Хиллок.

Моё сердце подпрыгнуло в груди: — Зачем?

Старший садовник поднял свою плоскую шляпу, провёл ладонью по своей лысой макушке, затем водрузил шляпу обратно себе на голову:

— Эта такая история, которую ему придётся самому рассказать вам.

Я смотрела на недоделанный сад рассеянным взором, ничего не видя вокруг. Мэттью побывал у мистера Хиллока, а ко мне не пришёл. Права была его сестра. Им управляла она и деньги ее мужа.

— Стыдно за это место, — сказал мистер Хиллок, — Это же сердце всего сада.

— И вы переживаете, что я бросила его, не завершив, — сказала я.

Надолго замолчав, мистер Хиллок ответил: — Не о саде я беспокоюсь, Мисс Смит, но о том, что если вы не завершите свою работу в Хайбери Хаус, то есть здесь такие дела, которые в таком случае не будут завершены никогда.

— Ни один из тех набросков, что я сделала для Зимнего сада раньше, теперь не кажется мне правильным. Но мистер Мелькорт не позволит мне такой роскоши как время.

— У вас выполнены все замеры и у вас есть чутьё — вы прекрасно чувствуете это место. А ещё я слышал в деревне что последнее время почта хорошо работает. И беспрепятственно доставляет корреспонденцию даже в домики садовников в маленьких деревушках.

Когда я подняла взгляд, то увидала, что губы его сложены в легчайший намёк на улыбку.

Я медленно повернулась сначала вправо, затем влево, обводя пристальным взглядом сад.

— Если рассадить здесь лишь березу — это будет слишком банально, не так ли, как вы считаете? — спросила я.

Мистер Хиллок склонил голову набок: — Быть может.

— Тогда ещё кизил, тоже. Вон там — я указала на одну из сторон гравийной тропы — и там. Его красная кора в самые худшие январские дни придаст саду глубину. И травы. Нам понадобятся высокие травы.

— Если высадим их быстро, они успеют укорениться, — сказал мистер Хиллок.

— Нам понадобится «рождественская роза» ^[56], — сказала я. Перед моим мысленным взглядом начали проявляться картины того, каким сад мог бы стать. — И шалфей, и остролист, и папоротник, и колокольчики. Я напишу Адаму и… — я умолкла, внезапно вспомнив, что больше не работаю в Хайбери Хаус.

— Я раздобуду эти растения, — твёрдо сказал мистер Хиллок.

Мои напряжённые плечи опустились, расслабились: — Спасибо вам.

— Этому саду необходима какая-то фокусная точка ^[57].

— Что вам пришло на ум?

— В центре хорошо смотрелся бы какой-нибудь бассейн.

— Быть может, бассейн со скульптурой, чтобы отличался от водного садика.

Шляпа снова покинула макушку старшего садовника, на этот раз он сжал её в ладонях: — Это мог бы быть мемориал. Если кто-то почувствует, что им надо бы о чём-то вспомнить, — сказал мистер Хиллок.

— Мелькорты этого не потерпят.

— Мелькортам об этом знать не надо.

— Вы хороший человек, мистер Хиллок, — я протянула руку и пожала его ладонь, мозолистую, с кожей цвета необожженного кирпича. Он вздрогнул, но затем расслабился. Так мы и сидели какое-то время — вдвоём, в тишине, на твёрдой земле.

Стелла лежала без сна и смотрела в потолок. Бобби, устав плакать, наконец, уснул в колыбельке возле её кровати. Днем, казалось, у него всё было в порядке — ходил тихий, глаза сухие — но ночью, лишь стоило ей укладывая спать, укрыть его одеялом, как он натянул его до самого подбородка и начал реветь.