Книга Спасительница волшебных книг, страница 92 – Варвара Корсарова

– Дети, давайте-ка домой, – попросила я их, когда вернулась в зал. – Вам еще уроки делать. Завтра после школы – милости прошу. Поможете подготовить зал и все прочее для праздника.

Матеус с видимым огорчением, но неприкрытой радостью в глазах попрощался с детьми и ловко выпроводил всех вон. Гости затормошили его, особенно девочки; даже привыкший к светской болтовне аристократ утомился от их болтовни и визгов. Но его терпение и выдержка приводили меня в восторг.

– После таких набегов начинаешь волей-неволей предпочитать общество книг, – сказала я ему с улыбкой, когда закрыла за детьми дверь. – Они не такие шумные. Кроме Эвана, разумеется.

– Я все слышу, – тут же отозвался Эван.

– Потому и сказала.

Я молча выкладывала книги стопкой и старалась не смотреть на Матеуса. Мы опять остались вдвоем, и опять вернулась неловкость. Как будто между нами стояло что-то недосказанное, но очень важное.

Матеус мерил шагами зал. Подходил к окну, барабанил пальцами по подоконнику. Прохаживался вдоль шкафов, вглядывался в корешки.

Он был задумчив и встревожен; его настроение выдавали напряженные плечи и складка между бровей.

Наконец, он остановился, повернулся и посмотрел на меня в упор.

– Чем займемся вечером?

Я невольно вспыхнула от удовольствия. В этом вопросе Матеус объединил себя и меня. Хотя, наверное, он просто гадал, чем заняться, чтобы скоротать тягостное ожидание новостей.

– Ну, дел-то полно. Прямо сейчас собираюсь разобраться, как работает печатный станок. Но ты, если хочешь, можешь посидеть перед камином с книгой. Пообщаться с Катриной, – закончила я нерешительно.

Матеус отрицательно покачал головой.

– Я больше не буду вторгаться в ее мир. В книге она рассказывает о своих подростковых шалостях и мечтах. Очень личные вещи. Бармалан сделал из нее девичий дневник. Хорошо, что никто не успел ее купить.

Он усталым жестом потер лоб, сжал губы. Наверное, ему мучительно знать, в каком состоянии находится его невеста.

Но Матеус вдруг улыбнулся.

– Значит, печатный станок? Какой мужчина устоит перед соблазном покопаться в неизвестном механизме! Идем.

Мы спустились в подвал и начали осматривать мое приобретение. Матеус мигом понял, что к чему, мне даже стало стыдно.

Ведь это я пришла из мира высоких технологий, это я должна была с ходу разобраться в этой довольно примитивной машине. Но нет: пока я прикидывала, с какой стороны к ней подойти, Матеус уверенно крутил винт, рукоятки, выдвигал специальную доску, на которую размещали макет, чтобы потом задвинуть под пресс. Его глаза горели азартом.

– Отличная игрушка, – он вытер замасленные руки тряпкой. – Попробуем набрать текст? Умеешь?

– Примерно представляю, как это делается. Была в музее, нам показывали. Вот эта рамка с тисками называется верстатка. Внутрь нужно вставлять литеры и бруски для разделения строк и букв.

– Да, я догадался.

Мы принялись рыться в ящичках, где хранились литеры. И скоро выяснили, что литер маловато, на целую страницу убористого текста может и не хватить.

– Какой текст наберем для пробы?

– Напечатаем пригласительный билет на наш книжный вечер. Смотри, здесь есть буквы с вензелями. Использую их как буквицы – первые красивые буквы в строке.

– Ты много знаешь о книгопечатании.

– Только отрывочные сведения. Теоретические.

Когда я принялась осторожно вставлять буквы в рамку, убедилась, что от теории до практики путь длинный. Это вам не доклады на компьютере набивать да бумагу в принтер вставлять.

У наборщиков адский труд! Тонкий, кропотливый. Но он придавал книге большую ценность.

Литеры выскальзывали из пальцев, не хотели вставать ровно или вставали не на то место. Приходилось править ошибки – выковыривать литеры специальным шилом и ровнять строку.

Матеус встал рядом, наклонился, и стал терпеливо помогать. Наши руки время от времени касались, его дыхание шевелило локон на моем виске.

Поэтому сосредоточиться на работе никак не получалось. Меня поглотили волнующие ощущения – твердость его плеча, запах горького одеколона с примесью мыла, свежий, но очень мужской.

И от его близости я так разнервничалась, что стала совсем неловкой. Мои руки дрожали, в голове стучал пульс, я делала ошибку за ошибкой. В какой-то момент попала шилом по пальцу, ойкнула, уронила литеру, а на глазах у меня выступили слезы – но вовсе не от боли.

– Черт побери! – выругалась я с чувством. – Дурацкая машина! Нет, дурацкая я! Вечно замахиваюсь на то, что мне не по силам!

Я всхлипнула от досады. И она была никак не связана с моей неловкостью или печатным станком.

– Зоя, не наговаривай на себя, – спокойно сказал Матеус и нагнулся, чтобы поднять букву. В этот момент и тоже нагнулась, мы столкнулись плечами, я потеряла равновесие и упала бы, не ухвати Матеус меня за руку. А он не только ухватил – он притянул меня к себе так, что я прижалась к его груди.

Горячая волна ударила мне в голову. Каждая клетка моего тела отзывалась на биение его сердца, на его дыхание, на шершавую ткань его рубашки под моими ладонями и твердость его мышц под тканью.

Я вскинула голову – слезы все еще катились у меня из глаз, лицо Матеуса виделось расплывчатым и туманным. Стало очень стыдно, я толкнула его, чтобы освободиться, но Матеус не отпустил. Его руки вдруг легли мне на талию и стали очень тяжелыми, а потом скользнули ниже.

Я моргнула и увидела, что Матеус смотрит на меня странным, тревожным взглядом. Наши губы разделял какой-то сантиметр, а потом он наклонился и поцеловал меня.

Этот поцелуй был совершенно точно не дружеским. Он был неторопливым, поначалу нежным, но очень скоро нежность уступила напору.

Меня никто и никогда так не целовал. Секунду назад я казалась себе неловкой и некрасивой, но Матеус одним поцелуем показал что я – прекрасная девушка, которую он не может отпустить и которой изнемогает от желания обладать.

Литера со звоном упала на пол из моих пальцев, следом полетело и шило. Мы стояли живот к животу, бедро к бедру, я отвечала на поцелуи Матеуса, хотя в голове билось: я не должна! Это неправильно!

Дыхание Матеуса учащалось, он теснил меня, прижимал к столу, а я крепче обхватывала его руками, запускала пальцы в волосы на его затылке и не находила в себе сил оттолкнуть его.

И лишь когда он поцеловал меня в шею, я вывернулась.

– Не надо, Матеус! Прекрати. Что ты делаешь!

– Целую тебя, – прошептал он мне на ухо. – Делаю то, что хотел сделать с первого дня нашей встречи. Ты такая нежная... куда более хрупкая, чем мне представлялось. Я напугал тебя? Сделал тебе больно?

И, несмотря на свои опасения, он еще крепче сжал руки и потерся щекой о мой висок.