Онлайн книга «Азовский гамбит»
|
А мы тем временем двигались дальше, пока наконец не добрались до Голутвенной слободы. Там тоже пылало, но нечего было и думать прорваться внутрь, потому что озверевшие защитники стояли насмерть. Когда дворянская конница попыталась нахрапом прорваться, на нее со всех сторон кинулись вооруженные дрекольем бродяги и принялись избивать не ожидавших такого горячего приема боярских детей. К тому же не слишком богатые на пороховое зелье ополченцы успели растратить свои заряды и не смогли поддержать атаку стрельбой. В общем, после недолгой, но отчаянной схватки подмосковные помещики не выдержали и были вынуждены откатиться назад. – Пороху бы, – еле выдохнул чумазый от дыма дворянин, едва не свалившись с коня рядом со мной. – Без огненного боя не сладим! – А лучше пару рот пехоты, – заметил я, лихорадочно осматривая окрестности в поисках решения. – Или хотя бы воды. Мочи нет терпеть жажду. – Дайте же человеку пить! – крикнул я, но, как на грех, все фляги оказались пусты, а ни колодца, ни ручья поблизости не имелось. – Отходить надо, – шепнул старавшийся держаться рядом Грамотин, но я в ответ так бешено взглянул на него, что у дьяка сразу же пропала охота давать советы. Так уж случилось, что я, пройдя охваченную бунтом Москву, до сих пор ни разу не то чтобы не пустил в дело шпагу, а даже не обнажил ее. Никто, полагаю, находясь в здравом уме, не обвинил бы меня в том, что я боюсь крови, но… убивать своих подданных, пусть и бунтовщиков, мне почему-то страшно не хотелось. Да, уже завтра начнутся суды, и многих из них потащат на плаху, а я буду утверждать приговоры, но… – Кажется, время пришло, – вздохнул я, спешиваясь. – Не пускайте его! – вскрикнул Грамотин, видимо догадавшийся, что именно я задумал, и вместе с другими дворянами встал между мной и мятежной слободой. – Не позорь нас, надежа, – попросил хотевший пить воин, – нешто мы сами с татями, шишами подзаборными, не сладим? – Не нужно вам встревать в это, – вторил ему Михальский. – Не царское дело с холопами биться! – Гляди, подмога! – радостно взвизгнул не перестававший следить за окрестностями дьяк. Я оглянулся и в самом деле увидел, как к нам на помощь спешат конные драгуны, за спиной у каждого сидел стрелец с бердышом, а впереди них скакал высокий боярин в блестящей кирасе и шлеме. Заметив нашу заминку, он приказал своему воинству строиться, причем в первых двух шеренгах встали всадники, а сразу за ними спешившиеся пехотинцы. – Товсь! – проревел их командир, выдернув из ножен палаш. Оказавшиеся впереди драгуны вытащили из ольстр карабины и взвели курки. – Пли! Стройный залп хлестнул по восставшим свинцом, после чего пришедшие к нам на помощь ратники рванули в атаку. Такого напора мятежники выдержать не могли и сначала немного поддались назад, а затем и вовсе бросились разбегаться в надежде спасти свои жизни. Вот только спрятаться в охваченной пожаром слободе было негде. С одной стороны огонь, с другой озверевшие от неожиданно упорного сопротивления и потерь дворяне. И никто, даже я, теперь и не думал их останавливать. – Здрав будь, государь, – с достоинством поклонился мне боярин и снял шлем. – И ты на все четыре ветра, Никита, – горько усмехнулся я. – Так у вас, кажется, в Архангельском граде говорят? – Ага, – согласился Вельяминов, давно переставший удивляться моим словам. – Рыбаки тамошние так меж собой здороваются. – Вовремя ты, брат, подоспел. Хотя, признаться, я тебя давно ждал. Что не ехал? – Не гневайся, Иван Федорович, – отвечал мне воевода. – Уж больно дел много. – Знаю, друг мой, все знаю. Наслышан о твоей службе, и о проекте Гостиный двор в камне перестроить, и уж тем более о том, что ты в своих вотчинах канатные мануфактуры завел. – Не о своем прибытке радею, – немного смутился Никита, – но токмо о пользе государственной… – Да я не в претензии, – успокоил я старого друга. – Просто понимаешь, какое дело, ты мне сейчас здесь нужен. – На все твоя царская воля, – пожал плечами тот, – а только нешто в Москве людей служилых не стало? – Людей-то много, верных мало, а толковые и вовсе наперечет… короче, хватит рассусоливать, дел много. Приехал, вот и впрягайся, а хомут я для тебя всегда сыщу, даже не сомневайся! – Вот за это благодарствую. Всегда рад твоей царской милости услужить! – Ваше величество, – снова высунулся Грамотин, – не повелите ли сыск начать по горячим следам? Не то, помяните мое слово, поздно будет. Разбегутся окаянные, не сыщем потом. – Тоже верно, – вынужден был согласиться я. – Значит, так: раз вызвался, на тебя это дело и нагружу. Возьми у Вельяминова с десяток стрельцов, да у Михальского с полдесятка, и имайте воров. С теми, кто за оружие взялся, делай что хочешь, но дознайся до имен зачинщиков. К прочим имей милость. С этого момента – ты ведаешь всеми делами в Земском приказе. Докладывать о ходе следствия будешь мне лично каждое утро, а если дело важное, приходи сразу же. – Благодарю за доверие, ваше величество, – бросился ко мне дьяк и поцеловал руку в латной перчатке, прежде чем я успел ее убрать. – Жизнь положу, а все исполню! – Ну-ну, – хмыкнул я и, взобравшись с помощью рассыпавшегося в любезностях чиновника в седло, велел своим людям: – Трогай! – Не слишком ли вы приблизили этого человека, государь? – негромко спросил меня Михальский, как только мы отъехали. – О нем известно не так много, и среди этого мало хорошего! – Думаешь, предаст? – Кто знает, – пожал плечами литвин. – Но прежде он не был замечен в верности! – Не он один. Что же до прочего… а ты у меня зачем? Телохранитель? Вот и приглядывай! – Как будет угодно, – приложил руку к сердцу бывший лисовчик и, немного отстав, занял место за моей спиной, слева от Вельяминова. Обратный путь занял немало времени. То тут, то там нам преграждали дорогу пожары и горожане, пытавшиеся их тушить. Иной раз я приказывал спешиться и пособить в этом тяжком деле, но часто помощь уже запоздала, и оставалось только смотреть, как пылают терема и хозяйственные постройки. Кремля мы достигли только вечером, грязные, пропахшие потом и дымом, многие были ранены, да еще сверх того и обожжены. Страшно хотелось есть, а пуще того пить, да еще, пожалуй, помыться. Едва мы проехали через ворота и остановились у коновязи рядом с Золотым крыльцом, к нам со всех сторон бросились слуги и холопы. Стали принимать лошадей, помогать спешиваться пораненным. – Слушай сюда, – велел я встречавшему меня стольнику. – Людей и лошадей напоить, накормить и разместить. – Все исполним, государь, – торопливо закивал тот, опасливо косясь на моих закопченных и окровавленных спутников. – Смотри, проверю! – бросил я напоследок и пошел наверх по ступенькам крутой, выложенной белым тесаным камнем лестнице к Грановитой палате. |