Онлайн книга «Азовский гамбит»
|
А если в разработку нынешних правоохранителей угодил «служилый человек по отечеству», то и вовсе шум будет такой, хоть святых выноси. – Стало быть, и патриарх с вами? – вопросительно посмотрел я на Салтыкова. – Все тебя, христопродавца, ненавидят, – лихорадочно блестя глазами, подтвердил Мишка. – Всем ты поперек горла. Даже кто твою сторону по первости держали и те одумались! – Ты понимаешь, сукин сын, что этими своими словами всю свою родню под монастырь подвел? Хотя какой монастырь, тут хорошо, если просто плахой, а не колом пахнет! – Кто от царя Ирода пострадает, все будут в Царстве Небесном! – Ну тебе-то, клятвопреступнику, никакого рая не видать, – хмыкнул я в ответ и повернулся к Михальскому: – Что думаешь? – Если он говорит правду, ты вы и ваша семья в большой опасности! – А если это оговор? – Но какой в этом смысл? – Очень простой. Если я начну репрессии против всех старых родов сразу, это заставит их объединиться против меня. – А если они уже это сделали? – Тогда храни нас Господь, ибо никакой иной надежды не остается. – Кроме нас – ваших верных слуг. – Да-да, а также наемников, стрельцов и немцев из Иноземной слободы. – Может быть, – немного помявшись, спросил бывший лисовчик, – вам не стоит собирать теперь Земский собор? – Это еще почему? – Но ведь тогда в Москву соберется шляхта со всей страны. Это ведь тысячи опытных воинов. Если ваши магнаты сумеют привлечь их на свою сторону, мы можем и не устоять. – Ты думаешь, это возможно? – На сеймах в Речи Посполитой такое случается нередко. – Это так, только там среди делегатов нет ни горожан, ни крестьян. Хотя ты прав, кое-какие меры предосторожности не помешают. Скажи, кто-нибудь знает о поимке Салтыкова? – Нет. Мы взяли его, когда он пытался выбраться из Москвы. Все его люди убиты, а трупы их спрятаны. – А твои надежны? – Государь, вы могли бы не спрашивать об этом. – Хорошо. Пусть все будет как есть, а мы с тобой сейчас отправимся к Грамотину. Интересно будет узнать, до чего докопался он. – Ваше величество, – задержал меня Михальский. – Дело в том, что есть еще одно обстоятельство, о котором вам необходимо знать. – Да ты сегодня просто полон сюрпризов. Ладно, рассказывай. – Если позволите, не здесь. После смрада и духоты мрачного пыточного подвала я с удовольствием втянул ноздрями свежий воздух. В какой-то момент даже чуть не закружилась голова, и я остановился на крыльце, опершись на резные перильца. Сзади послышались шаги. – Вы помните этого человека, государь? – спросил Корнилий. – Рожа вроде знакомая, – отозвался я, оглянувшись на чернобородого худого мужика. – Батюшка, – грохнулся тот на колени, – нешто ты не признаешь вернейшего своего холопа, увечным ставшего на твоей службе?! Живота ради твоей царской милости не жалевшего… – Кто таков?! – строго прервал я столь некстати открывшийся фонтан красноречия. – Семен я, стрелец бывший Стремянного полка… – Ты вора Телятевского нашел, а вместе с ним венец царский? – Я, кормилец! – Помню. Здесь как оказался? – Слово и дело за мной государево! – Ишь как. Ну рассказывай. – Слушаю, царь-батюшка! Только… что рассказывать-то? – Не понял?! – Ваше величество, – поспешил вмешаться Михальский, – если позволите, я поведаю все, что удалось выяснить у этого человека. – Все страньше и страньше. Ну ладно, поведай. – Во время бунта этот человек пристал к разбойникам, грабившим сначала Замоскворечье, а потом добравшимся и до центра столицы и даже пытавшимся ворваться в Китай-город. – Ничего себе! – Помилуй, государь! – завыл чернобородый, стуча головой по дощатому настилу. – Будучи, несмотря на свое увечье, воинским человеком, он выдвинулся среди прочих воров и даже стал подручным атамана Харламова и собственными ушами слышал, как тот получал письма от некоего дьяка из Серпухова. – Слышал, – подтвердил Семен. – Более того, отправлял тому ответные послания. – И это было! – И кто же это? – холодея от бешенства, спросил я. – Имен не называлось, но… Разве в Серпухове было много дьяков? – Ты хочешь сказать, что это… – Я не знаю, ваше величество, кто был этот изменник, но совершенно точно уверен, что Грамотин приказал казнить этого стрельца, едва услышав название города. – А вот это уже серьезно! Варшава встретила посольство Рюмина неприветливо. В столицу Речи Посполитой со всех сторон съезжались делегаты на предстоящий сейм. С каждым следовала немалая свита из слуг и домочадцев. Следом за ними потянулись прочие шляхтичи, одни состоятельные, а иные по большей части нищие, но от того не менее воинственные и гонористые. И всем этим людям вне зависимости от происхождения и количества денег требовалось где-то разместиться, отчего цены на сдаваемое жилье разом взлетели до небес. Все корчмы, трактиры и прочие места оказались переполнены этой публикой. На кухнях, где с утра до вечера суетились повара, все время жарились, пеклись и варились свиные и телячьи туши, множество птицы от домашних пулярок и каплунов до диких фазанов и перепелок. А также различные пироги с мясом, кислой капустой, грибами и еще бог весть с чем, а к ним в придачу, чтобы ясновельможные паны, не приведи господь, не подавились, разливанное море пива, различных вин, но более всего водки. И все это каждый день съедалось и выпивалось, а на следующий начиналось сызнова. – А еще говорят, что это москали пьяницы, – криво усмехнулся Рюмин, наблюдая из своего угла за непрекращающимся кутежом и прислушиваясь к разговорам разгоряченных посетителей. В отличие от прочих членов посольства Клим при прогулках по городу всегда переодевался в немецкое платье, оттого не слишком бросался в глаза и теперь мог без помех наблюдать за местными жителями, что и делал в последние несколько дней, пока дожидался аудиенции у короля. – А я говорю вам, – надрывался дородный пан с пышными усами и изрядной лысиной, – что нам никак нельзя идти на мир с басурманами! – Браво, пан Адам! – горячо поддержали его собутыльники. – И уж подавно нам не следует отказываться от Дунайских княжеств, а также выплачивать султану Осману контрибуцию! – Так, пан Криницкий! Пусть их холера заберет! |