Книга 50 приемов письма от Роя Питера Кларка, страница 24 – Рой Питер Кларк

По мере того как предложение увеличивается, мы видим более объемный образ девушки. Вместо того чтобы упростить черты и явить ее просто как умную или представить ее как умную и милую, мы теперь задаем несколько граней измерения ее личности. В нашем языке и культуре число три дает ощущение целостности.

О природе любви апостол Павел говорит коринфянам: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» ^[72]. Мощное движение: от троицы – к единству, от чувства целостности – к пониманию того, что является наиболее важным.

ЯЗЫК ЧЕТЫРЕХ И БОЛЕЕ

В антиматематике письма три больше, чем четыре. Магическое три дает более полное ощущение законченности, нежели четыре, пять и так далее. Как только мы добавим четвертую или пятую деталь – мы достигли второй космической скорости, вырвавшись из круга целостности.

Мы можем добавлять описательные элементы до бесконечности. Четыре детали и более могут предложить плавный, книжный эффект, который лучшие авторы придумали после того, как Гомер перечислил имена греческих племен. Рассмотрим начало романа Джонатана Литэма «Сиротский Бруклин» ^[73]:

Если мы проверим эти предложения в соответствии с нашей теорией чисел, это выявит следующую картину: 1–5–1. В первом предложении автор озвучивает одну идею, изложенную как безоговорочная истина. Во втором предложении он дает вереницу из пяти метафор. В последнем предложении писатель возвращается к безусловному выводу – настолько важному, что выделяет его курсивом.

Таким образом, написать хороший текст можно на раз (а также два, три и четыре).

Подведем итоги.

• Используйте один для сильного утверждения.

• Используйте два для сравнения и противопоставления.

• Используйте три для полноты, целостности и законченности.

• Используйте четыре описания и более для перечисления, собрания и расширения.

ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАДАНИЯ

1. Читая, обращайте внимание на отрывки, в которых автор использует ряд примеров для достижения определенного эффекта.

2. Перечитайте что-то из ваших последних работ. Проверьте, как вы используете числа. Поищите случаи, когда бы вы могли добавить или убрать пример для достижения описанных выше эффектов.

3. Проведите с друзьями мозговой штурм, перечислите примеры использования одного, двух, трех и четырех – пословицы, фразы из повседневной речи, песни, знаменитые высказывания, цитаты из литературы и спортивных хроник.

4. Ищите возможность использовать длинные списки в своих текстах. (Например, клички котят в помете, или предметы в витрине старой аптеки, или вещи, брошенные в бассейн.) Обыграйте последовательность, чтобы добиться наилучшего эффекта.

В эссе «Почему я пишу» ^[75] Джордж Оруэлл объясняет: «Хорошая проза подобна оконному стеклу». Лучшая работа привлекает внимание читателя к описываемому миру, а не к процветанию писателя. Когда мы вглядываемся через окно в горизонт, мы не замечаем оконное стекло, но оно формирует наше видение так же, как писатель задает наш взгляд на произведение.

Большинство писателей пишут как минимум в двух режимах. Один говорит: «Не обращай внимания на писателя за кулисами. Смотри только на мир». Другой без малейшего стеснения говорит: «Смотри, как я танцую. Разве я не классный парень?» В риторике эти два режима имеют названия. Первый называется преуменьшением. Второй – преувеличением, или гиперболой.

Вот инструмент, который мне нравится использовать: чем серьезнее или драматичнее тема, тем больше автор уходит в тень, создавая эффект, когда история говорит за себя сама. Чем тема более шутливая, несущественная, тем больше писатель может порисоваться. Уйдите в тень или предстаньте во всей красе.

Рассмотрим вступление Джона Херси к книге Hiroshima («Хиросима»).

Считающаяся одной из самых важных документальных работ в XX веке, эта книга начинается с самых обычных обстоятельств, перечисления времени и даты, когда двое служащих собираются поговорить. Вспышка атомной бомбы скрывается внутри этого предложения. Поскольку мы представляем себе ужас, который последует далее, замалчивание Херси создает тревожное ожидание.