Книга Помню тебя наизусть, страница 45 – Маргарита Дюжева

Зато теперь точно некуда отступать. Толкнул плечом дверь и ввалился внутрь.

Пахло тут…не очень. Псиной. Вернее псинам. Хреновой тучей вонючих псин! Наверное, тех самых, которые остервенело лают где-то на улице. На вид тоже не фонтан. Стены тоскливо зеленые, местами облупленные, потолки невысокие, свет такой унылый.

Но чисто. И люди почему-то улыбаются.

— Здравствуйте! — ко мне подскочил какой-то парень, заглянул в один из пакетов и просто просиял от радости. Я тоже глянул краем глаза и не увидел ни единого повода для радости. Пакеты с гречкой. На хрена столько гречки? — Это от Миши?

— Эээ, — снова промычал я, не зная, что ответить, — понятия не имею. Мне велели отнести, я отнес.

— Давай сюда, — он кивнул, чтобы я шел следом за ним.

Так я оказался в подсобке, от стены до стены, заставленной стеллажами, на которых лежали пакеты с крупой, мешки с собачьи кормом, какие-то банки и вообще куча всего. Я так растерялся, что не всматривался.

— Первый раз? — весело поинтересовался он.

— Угу, — только и буркнул я. Не признаваться же, что уже пробирался сюда тайком, чтобы сфотографировать Янку.

— Как узнал о приюте? Через соц.сети?

— Нет…сестра у меня сюда ходит…вот, позвала с собой, — соврал я.

— Сестра?

— Яна. Белецкая.

— Не знал, что у нее есть взрослый брат, — парень глянул на меня с интересом.

— Мы…это…не очень родные.

Да что за дурак? Мычу, как блаженный, титьки мну.

— Понятно, — протянул он, — Янка где-то на улице. Меня Игорь зовут.

— Максим, — пожал протянутую лапу и попытался по-тихому сбежать, но не тут-то было. На выходе на меня снова напал мужик с пакетами:

— Держи еще!

Да, ёп…

Делать нечего. Потащил уже в знакомую подсобку, разложил все по полкам, пытаясь понять куда я вообще попал.

— Макс! Давай живее! Там еще привезли! — откуда-то из коридора прокричал Игорь.

Замечательно. Просто восхитительно. Как же я так встрял-то?

В общем вместо того, чтобы решать наши с Яной проблемы, следующие полчаса я работал грузчиком. Носил пакеты, коробки, мешки с опилками и еще много не понятно чего. Потом, как примерный Золушок, убирал то, что сам же и рассыпал.

Когда мне наконец удалось свалить и выбраться во внутренний двор приюта, я был похож на взмыленного коня, ошалевшего оттого, что творится вокруг. Почему все радуются? Им действительно доставляет удовольствие вот это вот все? Я в шоке.

Слева невысокие сарайчики и вольеры, справа — площадка для выгула собак. Сегодня там женщина гладила лохматую дворнягу и приговаривала «мой хороший, мой красивый», причем так искренне, будто действительно в это верила.

Я поплелся к вольерам. Прошелся по одному ряду, по второму, без интереса рассматривая разномастных обитателей приюта, а в третьем обнаружил Белецкую.

Она стояла ко мне спиной и поправляла рабочие перчатки. Неподалеку куча опилок, ведро и та самая лопата.

Главное, что б не прибила раньше времени.

* * *

На ней была надета мужская спецовка, с закатанными рукавами, протертые джинсы, резиновые сапоги, а я почему-то улыбался, как дурак, и думал о том, какая она милая.

— Привет, — наконец, решил обратить на себя внимание.

Яна сначала замерла, потом медленно повернула голову и посмотрела на меня через плечо с таким выражением лица, будто рядом с ней оказался призрак. По крайней мере она на это очень сильно надеялась.

Призрака не оказалось. Был только я.

Белка прошлась по мне тяжелым взглядом от макушки до пяток и обратно, и сморщилась так, будто лимон укусила.

— Чего тебе, Ершов?

Злая какая.

— Вот, пришел, — я развел руками, демонстрируя себя прекрасного.

— За каким? Еще фотки нужны? — ядовито поинтересовалась она, — Ты бы предупредил заранее, я бы подготовилась. Погоди, сейчас в образ войду. Тебе как лучше? Чтобы совсем, как колхозница была или с налетом гламура?

— Не нужны мне фотографии, я к тебе.

— Разве я тебя звала? Что-то не припомню.

Злая, колючая и вредная! Я блин первый раз в жизни вот так приполз на брюхе, а она издевается!

Белецкая тем временем раздраженно схватилась за лопату и начала наваливать опилки в ведро:

— Ты все еще здесь? — бросила, не оборачиваясь.

— Здесь, — набычился я.

— Тебе пора.

— Без тебя разберусь, когда и куда мне пора.

Она равнодушно пожала плечами, а мне захотелось ее немножко придушить. Самую малость.

— Ян, ты все от меня бегаешь, а я действительно хотел с тобой серьезно поговорить.

Даже не обернулась. Будто и не слышит.

— Яна.

Снова игнор.

— Янка! — я не выдержал и отобрал у нее орудие труда.

Белецкая полоснула острым взглядом, взяла вторую лопату, до того мирно стоящую у забора, и продолжила своё занятие. Упрямая.

Но я тоже не из тех, кто сдается и отступает на полпути.

Встал рядом и тоже начал копаться в опилках. У меня сегодня просто какой-то день трудовых повинностей. То гречка, то опилки. Что дальше?

— Хватит, — холодно сказала Яна, когда ведро наполнилось до краев. Взяла его и потащила куда-то вглубь между рядами вольеров.

— Да отдай ты! — ведро у нее тоже отобрал. Правда не без боя, потому что Белецкая явно была уверена, что такую ценную ношу сводному дураку доверять нельзя.

Я победил, присвоил сомнительный трофей и по-волчьи сердито спросил:

— Куда? — сейчас по-быстрому отнесу, а потом зажму ее где-нибудь у забора, и не выпущу, пока все не выслушает!

— Туда! — прошипела так сердито, будто я у нее отобрал как минимум брильянт.

Мы подошли к пустой, раскрытой клетке. Не знаю, где ее обитатель, но я рад, что его не видать поблизости. Высыпал содержимое ведра на вычищенный пол, для красоты пару раз пнул кучу, разбросав ее по углам.

— Все?

— Это еще только первый

Да, твою мать. Я сморщился, а Яна конечно же это заметила и не смолчала:

— Ты если устал — не мучайся. Присядь, отдохни. Я дальше сама справлюсь. Слава богу не белоручка.

— Помолчи уже! — огрызнулся я.

Белецкая, как я и просил, ни слова не сказав, пошла прочь.

Она это специально делает. Испытывает мою выдержку? Видит же, что пришёл с мирными намерениями, а ведет себя, как маленькая.