- Отливы обнажают пляж? - Аслэг с любопытством склонил голову к плечу и запустил пальцы в густую белую шерсть Ичима. - Доступ с моря? Как же она была отрезана от мира?
- Она на отшибе, - улыбнулся Руан. - Тогда её сложно было найти, потому что она расположена вне морских путей. Теперь же, когда на море выходит не зелёный обрыв, а красивые скалы, не отличимые от настоящих, с корабля её не увидеть.
- Вы спрятали долину за фальшивыми скалами? - расхохотался Аслэг. - Хотя, если ваше оружие настолько мощное, я понимаю стремление оградить глупцов от него, -добавил он, хмыкнув. - Да. А с суши… Эта... Аяна шла по суше?
- Твои вопросы заставляют меня жалеть о том, что я вообще открыл рот, господин Аслэг. - Руан поднял палец в предостерегающем жесте. - По суше, да. Но, не зная точного пути, его не найти. Проход по суше открыл мой предок, случайно, просто ткнув ножом в трещину в стене пещеры. Он достаточно широк и высок, чтобы провести лошадь, но, знаешь, хрупкие скалы легко рушатся, а проход охраняется, и, обрушив его, мы всегда сохраним морской путь.
- Но Свайр испугался не этого. Вряд ли ты рассказал бы всё это ему, - улыбнулся Аслэг. - Успокойся. Мои вопросы порождены любопытством, а не жаждой обладать твоей силой. Я бы тоже защищал свою родину в таких обстоятельствах. - Он потёр подбородок и прищурился. - Но ваши училища не охватывают мир. Есть ещё Харадал, Койт и Паден, куда вы не добрались со своими людьми. Мир меняется, и завтра или послезавтра кто-то повторит ваши опыты…
- Я знаю. Повторит или даже превзойдёт. Мысль, способная изменить мир, редко приходит одному человеку. Она словно появляется на холсте мироздания, когда наступает время, и её видят все, чей разум достаточно развит. Многие наши исследования мы нарочно распространяем по миру. Мы не можем дать наши знания в дикие, свирепые руки… Или в руки глупцов. В Харадале есть сказания о мальчике, чьи слова обладали такой силой, что могли двигать вещи. Он пользовался этой силой, чтобы отнимать игрушки у других детей и мстить обидчикам. Закончилось всё закономерно плохо.
Аслэг смеялся, качая головой, чесал пузо Ичима, которое тот доверчиво подставил, ласкаясь, потом допил ачте и подошёл с чашей к небольшому очагу, налил себе ещё из красивого медного заварника и обернулся к Руану.
- Но Камайя - не Нелит? Вряд ли бы ты…
- Нет. Она из другого рода. Элсавиго. Тебе важно её происхождение?
- Не важно. Она теперь Артай. Как получилось, что у неё не было мужа… Мужчины?
- Она всегда была холодна к мужчинам. К этой стороне жизни. Она часто говорила, что это не стоит того, чтобы тратить столько времени, и смеялась над девушками, которые плели интриги из ревности, выслеживали возлюбленных и мужей, строили козни любовницам. Когда ей в руки попал теларский трактат об искусстве любви, она не смутилась, а громко хохотала над ним, смущая Рикада. В общем, она называет это пустой тратой времени. Господин Аслэг, ты смеешься?
- Не обращай внимания, - сказал Аслэг, и его плечи прыгали. - Всё в порядке. - Он потёр глаза ладонью. - Всё в порядке.
13. Руан.Зачем ты сделала это?
Руан с любопытством смотрел на него, потом отвёл взгляд.
- Почему ты не идёшь к ней, господин Аслэг? - спросил он, покачивая пустую чашу на столе.
- Видит Тан Дан, я больше всего на свете сейчас хочу этого. Но она не признаёт мою власть над собой. Я хочу, чтобы она признала, что не свободна.
- Она и не признает этого. Можно ли удержать дым в ладонях? - Руан смотрел на Аслэга, который снова смеялся. - Дай ей свободу.
- Эным, которая поженила нас, говорила мне то же самое. Она была уверена, что Камайя поправится. Сказала мне отпустить её. Сказала: «Она не уйдёт, если она твоя. А если не твоя - ты удержишь лишь её тело. Ты этого хочешь?» Но я не могу. Впервые в моих снах Выы не говорит голосом Халар. Выы теперь доносит смех Камайи. Она редко смеётся, и из-за этого каждая её улыбка отзывается внутри. Халар смеялась часто. Ей было двадцать. Она носила третье дитя, и я надеялся, что это будет сын. Эным тогда сказала мне - отпусти и живи, они в Эн-Лаг, а ты ещё на ладони Матери Даыл, и ни у кого нет силы изменить это. Я три года пытался отпустить и не понимал, как. Если бы Халар сейчас вошла в эту дверь, - махнул он рукой, - я уже не уверен, что понравился бы ей. Эти три года отравили мою душу, и она почернела, как обмороженная или сожжённая плоть. Но я снова чувствую, и это глубже, чем то, что отмерло. Я говорю, как пьяный, - вдруг удивлённо хмыкнул Аслэг. - Почему я так говорю с тобой? Это не мужской разговор.
- Я потерял жену десять лет назад. - Руан накрыл чашу ладонью, прижимая, и пальцы дрожали, а края впивались в руку. - Она тоже ждала третье дитя. Повитуха сказала, это мальчик, очень крупный, и он лежит так, что она не сможет родить сама. Она сказала, что может попробовать достать ножку младенца, чтобы помочь ему родиться, но это причинит мучения матери. Илтэн сказала, что потерпит. Но у повитухи не вышло. Крови было очень много… Я видел это. Видел всё. - Руан стиснул зубы и всхлипнул, зажмуриваясь, потом с силой растёр лицо руками. - Ворвался, хотя меня пытались удержать. Белая постель стала красной, и она лежала там с нашим сыном во чреве, измученная, и руки всё ещё были тёплыми, и я умолял её вернуться, понимая, что она уже не услышит меня. В Валдетомо ей бы дали усыпляющее зелье и извлекли нашего мальчика через живот. Они оба остались бы живы. Катула говорила мне… Говорила! Я не смог убедить Илтэн… Я убил её, Аслэг…
Тишина душила. Она лежала на плечах и распирала горло. Глаза невыносимо щипало, и Руан тёр лицо ладонями, будто стирая воспоминания, которые снова и снова накатывали на него, остужая душу, наполняя сердце болью и злым холодом.
- Тебе нужно пригласить эным, - сказал наконец Аслэг. - Эта рана будет болеть всю жизнь. Эным может помочь.
- У нас в Валдетомо есть свои эным. Они лечат душу словами. Я как-то пришёл, чтобы поговорить, но не смог. Я сидел там, глядя на золотые осенние склоны, и плакал два часа, но не смог сказать ни слова. Наши эным не осуждают, когда мужчина плачет. Олем Самита говорит, что у души нет пола. Боль равна для всех, но женщинам позволено кричать и плакать, тогда как мужчина запирает её в себе, и рана продолжает гнить, отравляя душу.
- Ваши эным мудры, - усмехнулся Аслэг. - У души действительно нет пола. Уходя в ветви Эн-Лаг, расставаясь с телом, никто не может предположить, какое тело достанется ему следующим. Погляди на Свайра… Душе муравья за какие-то заслуги досталось тело человека.
Руан негромко рассмеялся, качая головой.
- Ты будешь держать его взаперти?
- Пока - да. Вокруг него какое-то странное оживление. Люди требуют казни. Требуют слишком… рьяно. Снять голову никогда не поздно, а вот приставить обратно - дело такое. У вас в Валдетомо, наверное…
- Нет. Такого даже у нас не умеют, - хмыкнул Руан. - И вряд ли научатся. Матур говорит, что в будущем, возможно, станет возможным приживлять отрубленные конечности, и человек сможет владеть ими. Но перерубленный хребет срастить так, чтобы разум вновь повелевал телу, не сможет никто. Или сможет, но через тысячу эпох.
