Онлайн книга «За семью замками. Внутри»
Этого стоило ожидать. Потому что он — говнюк. И слово его ничего не стоит. Ничегошеньки. А вот она свое слово держит. Поэтому… Услышав, что дверь ванной открывается, Агата встала с кровати, схватила трубку, не глядя, пошла в коридор. Видеть Костю сейчас было откровенно невыносимо. Из «всего» он резко стал атомной бомбой, которая зачем-то решила взорваться внутри. В её квартире. За семью замками. Но она не даст. Она больше ему ничего не даст. — Ты смотришь так, будто я тебе денег должен. Еду заказала? — Костя усмехнулся, двигаясь на нее. Вероятно, собираясь потискать. Агата же понимала: он коснется — она умрет. Не фигурально даже. От разрыва сердца, если это возможно. Поэтому взвесила телефон в руках, смотрела на него сначала, потом на Костю. На его вопрос ожидаемо отвечать не собиралась, а вот свой задала. Чужим голосом. Сухим и хриплым. Неприятным. — Кто такая Полина? Сощурилась, внимательно и внезапно хладнокровно следя за реакцией. Наверное, спросила потому, что хотя бы немного хотела чуда. Какого-то объяснения. Какого-то сомнения. Но этого не случилось. И стало еще хуже. Костя не дошел — застыл. Тоже сощурился, глядя сначала на нее, а потом на руку, свой телефон… — Ты куда полезла? — спросил с наездом, в ответ же получил сначала шумный выдох — Агата готова была поклясться — из её горла вылетела струя пламени. Потом же… Телефон полетел в него. — Сука… Какая же ты сука… Телефон и череда бессистемных ругательств. Из глаз снова слезы, из горла — всхлипы. Не закрой Костя лицо рукой, мобильный бы попал куда-то в нос. Мог бы сломать. А так… Отскочил от ребра ладони, ударился о комод, полетел на пол… Вероятно, разбился. Но Агате было посрать. А Косте было похуй. Ему и на нее всегда было похуй. В этом вся беда. Она почему-то решила, что… — Нахер иди отсюда! — выставив одну руку перед собой, чтобы приближаться не вздумал, другой Агата указала на дверь. — Нахер. Иди. Отсюда! И повторила, когда Костя не двинулся с места. Ещё пару минут назад такой любимый. Любимый, сука. И предавший. — Успокойся… Зачем-то пытающийся её притормозить. Зачем-то сбавляющий тон… Зачем-то делающий шаг к ней вопреки более чем очевидной просьбе этого не делать… — Козел… Но Агате посрать. Поэтому она отталкивает, возвращается в комнату, поднимает с пола его шмотки, собирается вышвырнуть. Пусть на клетке одевается. То, что надо для такого мудака. А обувь она вообще выбросит из окна. Чтобы духу его здесь не было. Намека ну дух чтобы не было. Наклонилась сначала за джинсами. Потом за футболкой. Из-за резких движений чуть повело. Из-за того, что повело, пропустила приближение. Костя сжал с силой плечи, она брыкнулась, как бы требуя отпустить… Когда он не сделал этого — вскинула злой взгляд. Ну и что, что слезы? В жопу эту мелочь. Важно, что она больше не поверит. И она не простит. И она получила урок. На всю её уродскую жизнь. Теперь еще и вот так уродскую. Потому что во всех людях живет дерьмо. Исключений нет. Как бы ни хотелось. — Истерить не надо… Костя сказал вроде как предупреждающе, а Агата не сдержалась — прыснула. Потому что это сюр. Снова, но новый. Или он правда считает, что она до сих пор хоть сколько-то будет за него цепляться? За что тут цепляться? За ебаря всех городов и весей? — Нахер иди. Нахер из моей жизни. Не пиши. Не звони. Не приближайся. Ты слышишь плохо? — Ты, блять, слушать меня будешь? — Нет!!! — Костя сказал вроде как тише обычного, а Агата наоборот — вскрикнула так, как никогда не кричала. Знала, что реально истерично, но какая к черту разница? — Руки убрал. Ушел отсюда. И дорогу забыл. Навсегда. А если попытаешься явиться еще раз — я заявлю в полицию. Вызову ментов и в красках распишу, как ты меня насиловал два месяца. И посрать, что не докажу. По каналам пойду. Ты же богатенький у нас, да? Тебе такая слава нахер не упала. А я обеспечу. Понял меня? — Совсем с ума сошла? Агате казалось, что во взгляде Кости зажигается разочарование. И пусть ей должно было быть без разницы, стало еще хуже. Казалось, хуже некуда, ан нет. Все относительно. Потому что пока в груди жжется всё то хорошее, во что она успела поверить, ей почему-то до сих пор важно его не разочаровать. Предателя. — Уйди… После крика шепот был по-особенному контрастным. И явно куда более убедительным. Впрочем, как и вполне трезвый, пусть больной, но жесткий взгляд. — Пожалуйста. Просто уйди… И просьба. Внезапно просьба… Которую Костя явно не хочет исполнять. Зачем-то продолжает держать её за плечи. Зачем-то блуждает взглядом по лицу. Пофигист. Болтоклад. Тот, по которому с самого начала было понятно… Как «пришел, увидел, победил», так «плечами пожмет, отряхнется и уйдет». Но почему-то не уходит. Почему-то, сука, не уходит… — Агата… Обращается так же тихо, чуть ослабляет хват… И пусть она давит, но из горла снова всхлип. Стыдный и нежеланный. Слишком, чтобы не вырваться, не позволить его шмоткам снова упасть, не отойти к окну, не вжаться лбом в стену, закрывая лицо руками… Зачем-то ударяясь несколько раз, жмурясь, выдавливая слезы на кончики ресниц… — Уйди просто. Просто уйди. Меня тошнит от тебя. Ненавижу. Уйди к своей Полине. Трахай, кого хочешь. Никогда больше здесь не появляйся. Никогда… Агата говорила глухо, голос сильно тушился из-за спазмов в горле, но не сомневалась, что Костя слышит каждое слово. И искренне желая одного — чтобы просто исполнил. Её последнюю, нахрен, просьбу. За спиной долго было тихо. И от этого по-особенному стыдно. Потому что она-то плачет и не может остановиться. Он знает, что сделал ей очень плохо. У неё даже лицо сохранить не получилось. Выгнать нормально. Как заслужил. Потом шелестела ткань. Застегивался ремень… Костя сделал шаг к ней, Агата это услышала, замотала головой… Потому что снова — коснулся бы, она тут же на осколки. И он пожалел. Наверное, в этом весь его «поступок». Не подошел. Не тронул. Не сказал ничего. |