Онлайн книга «Забыть тебя невозможно»
— Хотела. Почти сразу хотела, просто по телефону… — тараторю сбивчиво. — Некрасиво по телефону. Нам, нам расстаться нужно. Прости. — Насколько понимаю, тот парень в ресторане и есть твой Азарин? — Он не мой. Отнекиваюсь. Разве я могу утверждать, что Тим мой? Не могу. Возможно, когда-то… — Тогда почему мы должны расстаться? Паша так смотрит, будто правда не понимает. Я же ему изменила, созналась, все последние дни вела себя отстраненно. А он все равно делает вид, что не понимает… — Я тебе изменила. — Мы об этом уже говорили. — Знаю. Но я не могу так, понимаешь? Паша поджимает губы, смотрит мрачно. Меня же колотит. Нервы это или алкоголь, непонятно. Морально я раздавлена в любом случае. — Ты его до сих любишь? «Громкий» вопрос. Неудобный. Врать мне не хочется, а правда, правда ему не понравится. Но, видимо, сегодня я смелее, чем обычно. Поэтому киваю. Вслух произнести боюсь, но показать телом могу. — А меня? — прищуривается. — За все это время ты хотя бы раз чувствовала ко мне то, что чувствуешь к нему? Испытывала те же эмоции? Молчу. Щеки уже исполосовали слезы. — У нас просто, просто все было по-другому. Понимаешь? По-другому, — перехожу на шепот и всхлипываю. Слишком много эмоций. Они меня душат, как слезы, которые спазмировали горло. Говорить вообще с трудом получается. — Не понимаю, Арин. Паша отступает. Шумно выдыхает, выдвигает ящик и достает оттуда пачку сигарет. Наблюдаю за тем, как он щелкает зажигалкой. В нос почти сразу ударяет запах дыма. Мой желудок ежится от одного только вдоха. — Ты куришь? Впервые вижу его с сигаретой. Еще и лежат в его квартире. Хотя, возможно, они там и раньше были, я особо по шкафам здесь никогда не лазила. — За пару месяцев до нашего знакомства бросил. Это так, на всякий случай здесь лежит. «Случай» наступил, — печально улыбается и снова выдыхает дым. Кашляю, и Паша сразу открывает окно. Сигаретный дым вытягивает потоком ворвавшегося ветра, но запах, конечно, не исчезает. Желудок бунтует. Тяжесть становится невыносимой и очень быстро трансформируется в тошноту. — Я сейчас, — зажимаю рот ладонью и бегу в ванную. Как только закрываю за собой дверь, падаю к унитазу на колени, выплевывая последствия наших с девчонками посиделок. Стыд от происходящего догоняет мгновенно. Как я вообще до такого дошла? Трясущимися руками открываю кран, чтобы умыться. Хорошо, что санузел тут смежный. Смотрю в зеркало на свое заплаканное лицо. Взгляд мутный, глаза красные, щеки раздуло от слез. Я максимально ужасно выгляжу. Завязываю волосы в пучок и, погасив свет, возвращаюсь на кухню. Пашка стоит у окна. В пальцах очередная сигарета. Тяжеленный груз вины продолжает тянуть меня ко дну. — Тебе звонили, — отзывается флегматично и смотрит на мой телефон, лежащий на столе. Не уверена, что доставала его из сумки, хотя сейчас я вообще мало в чем уверена. — Думал, отец твой, — стискивает зубы. — Папа звонил? — хмурю брови и хватаю смартфон. — Нет. Тимофей. — Тим? — Я ничего объяснить не успел. Он трубку бросил. — Объяснить? Зачем ты вообще ответил? Начинаю злиться. Вот сейчас, в эту минуту во мне плещется ярость. — Что ты ему сказал? — Что ты в ванной, о том, что тебе плохо… Дослушивать его я уже не имею желания, поэтому стаскиваю свою сумку со стола и неуклюже пристраиваю ее на плече. Боже, он серьезно сказал Азарину про ванную. Я больше чем уверена, что в дурацкой Азаринской башке уже назрела такая версия событий, от которой лучше прямо сейчас голову на плаху положить. Апокалипсис, не меньше. — Ты специально именно с этих слов начал? — бросаю уже в дверях. Сердце как ненормальное колотится. Весь мой стыд куда-то испарился. Теперь я открыто агрессирую и не испытываю абсолютно никакого чувства вины. Скорее, даже Воронина обвиняю. — Мне тоже больно, Арина. Я имею сейчас право на эмоции. Возможно, недостойные мужчины, но и джентльменство, судя по всему, — усмехается, — тебе не по вкусу. Если ты снова решила вляпаться в этого мудака. — Что? — Он тебя с грязью смешал. Растоптал. Когда я тебя встретил, ты была эмоциональным трупом с кучей загонов. Все твои проблемы связаны только с ним. — Зачем ты мне все это говоришь? Рыдаю. Слезы катятся по щекам градом. Ну зачем? Почему снова так больно? Его слова не просто ранят, они убивают. — Зачем? — кричу, глядя Воронину в глаза. — Потому что он должен знать, что не центр мира. А ты, — сокращает расстояние между нами, — именно так его и воспринимаешь. Чуть ли не молишься на него! — орет мне в ответ. Первый раз в жизни на меня орет. Глотаю слезы, прижимая пальцы к губам. Трясет. Я прилипла плечом к косяку и только за счет этого, наверное, сейчас и удерживаюсь на ногах. — Зачем ты вообще со мной пошла? На хрена? — Я хотела по-человечески. Хотела, чтобы… — По-человечески? Когда на расстрел ведешь, нужно быть полной идиоткой, чтобы думать о человечности. Он прав. Я идиотка. Самая настоящая идиотка. — Прости, — бормочу, глядя себе под ноги. — Прости меня. Я не хотела так. Мне стыдно. За все, что произошло. Мне правда очень и очень стыдно. Паша шумно выдыхает. Касается пальцами моей щеки. Он смотрит сквозь меня, а я даже шага ступить не могу. Прилипала к чертовому полу и обливаюсь слезами. — Иди! — Пашка снова переходит на крик. Зажимаю уши ладонями и, шмыгая носом, бегу к двери. Пулей вылетаю из Воронинской квартиры. Такси уже ждет меня внизу, оповещение приходит где-то на четвертом этаже, пока я еду в лифте. Видимо, машина была очень близко. Первые минут десять, что нахожусь в такси, я пребываю в уверенности, что ехать нужно домой. А потом, потом просто меняю адрес. Наизусть его помню. Понятия не имею, дома ли Азарин, возможно, сейчас я снова с разбега прыгну в болото наших общих неприятностей, но мне нужно его увидеть. Просто нужно. На удивление, к лифту меня пропускают без проблем. Значит, хозяин квартиры на месте и не против того, чтобы я вошла. Судя по тому, что сообщил мужчина на стойке. Боязливо выхожу из лифта и сразу напарываюсь на открытую дверь. |