Книга Босс для Золушки, страница 44 – Алёна Амурская

— Приятного аппетита! — мрачно буркает Горыныч, пробегая мимо в суетливой озабоченности. Она всегда свойственна управляющему в дни больших мероприятий.

У меня чуть кусочек канапе в горле не застревает. Хочу выдавить из себя «Спасибо!», но с набитым ртом это не так-то легко. Впрочем, Горыныч уже скрылся за спинами гостей.

Я наконец прожевываю свой кусок и лишь тогда понимаю, что среагировала на своего бывшего начальника так, словно он застукал меня за нарушением правил. Да уж, от старых привычек избавиться тяжело! Особенно, если они въелись в тебя на уровне инстинктов.

— Спокойно, Катя спокойно, — шепчу себе под нос вслух. — Ты здесь гость, а не официантка.

И чтобы доказать себе это, я поувереннее расправляю плечи, а затем с манерной неторопливостью подцепляю двумя кончиками пальцев ещё один канапе с черной икрой. И отправляю в рот, жмурясь от удовольствия. Эти крошечные бутербродики невероятно вкусные!

— А мне? — спрашивает Царевичев, незаметно подкравшийся со спины. — Я тоже голодный. А ты так соблазнительно ешь…

Я смущённо смотрю на него, потом на стол, полный еды. Бери — не хочу.

— Угости меня, Катя, — добавляет он и смотрит при этом на половинку канапе, оставшегося в моей руке.

— Но он же надкушенный, — пытаюсь я вразумить босса.

— Из твоих рук я готов съесть что угодно, — улыбается он.

Затем, не дожидаясь моей реакции, обхватывает запястье моей руки с недоеденным кусочком и тянет к своему лицу. Я шокированно наблюдаю, как его красивые насмешливые губы обхватывают кончики моих пальцев вместе с канапе. Чувствую прикосновение горячего влажного языка…

Мои щеки наливаются жаром. Никак не могу оторвать взгляд ото рта Царевичева, и томительная слабость охватывает всё тело. Меня, как магнитом, тянет к нему — хочется прижаться крепко-крепко, вдохнуть волнующий мужской запах, ощутить его власть над собой.

Где-то в отдалении играет приятная медленная мелодия. Я узнаю ее. Кажется это «Мгновения» британского композитора Хардкасла. Обычно я далека от мира музыки, но эту мелодию определю из тысячи… Просто потому что она часто звучала в родительской квартире, когда я ещё была маленькой.

Царевичев что-то улавливает в изменившемся выражении моего лица и притягивает в свои объятия.

— Давай потанцуем.

Я мельком осматриваю банкетный зал. Большинство присутствующих гостей разбрелись по группам с актуальными интересами и беседуют между собой. Или прохаживаются парочками между фуршетными столиками, распивая напитки и выбирая закуски.

— Никто не танцует, Артём.

— Ничего страшного. Как только все нас увидят, то последуют нашему примеру.

Он настойчиво ведёт меня в центр зала. Чувствую на себе множество взглядов… словно иголочки, они впиваются отовсюду и безумно смущают. И ведь не сбежишь — Царевичев уже обхватил мою талию руками и сцепил на пояснице пальцы в замок. Остаётся только самой положить повлажневшие от волнения ладони на его широкие плечи. И повиноваться плавным движениям в такт завораживающе приятной мелодии.

— Все смотрят на нас, — нервно оглядываюсь я.

— Не смотрят, а любуются, — поправляет босс. — Самой красивой девушкой в этом зале… Тобой.

И без единого слова предупреждения он прогибает меня в талии немного назад, выполняя неожиданный и эффектный элемент из какого-то латиноамериканского танца.

— Ой… — вырывается у меня, когда я чувствую за спиной пустоту. И лишь руки Царевичева не дают упасть. — Я не умею так танцевать…

— А тебе и не надо уметь, — он возвращает меня в безопасность вертикального положения и снова плавно покачивает в своих объятиях. А мое ухо греет его шёпот: — Просто не сопротивляйся моим движениям. Покорись мне…

Фраза звучит так, будто он просит меня о чем-то другом. Более интимном.

Не зная, как перестать уже смущаться, я смотрю через его плечо на обращённые к нам лица и вижу знакомого красавца-блондина. Лебеда салютует мне бокалом, потом показывает большой палец вверх. Я вежливо улыбаюсь ему, немного удивлённая такой активной поддержкой.

Царевичев мгновенно прослеживает мой взгляд.

— Тимур неплохо поучаствовал в твоём преображении, кстати.

— Как это?

— У него модельное агентство и отличные модельеры в штате, — поясняет Царевичев. — Платье шили по моему заказу. Тимур сначала посмеялся над моей формулировкой техзадания, а теперь признал, что идею воплотил на пять баллов.

Я смотрю в глаза босса. И чувствую, как длинный подол небесно-шелкового платья ласкает ноги воздушными волнами при каждом шаге нашего медленного танцевального кружения.

— А можно узнать твою смешную формулировку техзадания?

— Конечно, — он небрежно пожимает плечами. — Я попросил, чтобы его модельеры создали вечернее платье, как у Золушки. Стилизованное под наше время, разумеется. Ты достойна самого лучшего.

— Это… — у меня перехватывает дыхание. — Это очень мило с твоей стороны, Артём.

Некоторое время мы в молчании кружимся по залу. Мало-помалу к нам начинают присоединяться другие пары, и теперь танцевать не так дискомфортно. Я несколько раз ловлю на себе какой-то странно-напряженный взгляд босса. Он как будто хочет мне что-то сказать, но никак не может себя заставить.

— Что? — сама спрашиваю его в конце концов.

— Катя… нам надо поговорить.

— Давай.

— Не здесь, — он с досадой косится на окружающих и предлагает: — Выйдем на террасу.

На самом деле терраса — это часть банкетного зала, только с нее обзор на парк гораздо интереснее за счёт совершенно прозрачных стен-окон.

Уединения тут — кот наплакал. Повсюду бродят те же вездесущие парочки, те же группы важных гостей.

Задумка Царевичева становится мне ясна только в тот момент, когда он щелкает замком двери, которую почти не видно под серебристой декоративной портьерой. Я смутно припоминаю, что там находится вип-ложа, которая весь последний год закрыта из-за затянувшегося там ремонта.

Но внутри особых признаков этого самого ремонта не видно. Разве что роскошный кожаный диван передвинут слишком близко к прозрачной стене, и в самом дальнем углу высоченной башней громоздятся сложенные друг на друга, как матрёшки, барные стулья.

Стена между ложей и террасой тоже кажется мне прозрачной. Я подхожу к ней и с удивлением смотрю на оставшуюся за дверью толпу.

Странно. А снаружи мне казалось, что на этой стене висят огромные панели-зеркала.

— Это односторонние зеркала, — поясняет пристально наблюдающий за мной Царевичев. — Мы людей видим, а они нас — нет.

— Ого. Прямо как в сериалах про полицию, — замечаю я и пытаюсь неловко пошутить: — О чем будет допрос?